Найденные у покойников деньги
стрельцы, судя по всему, решили оставить себе за труды, поскольку
ни одного кошеля с монетами представлено не было. Зато у одного из
мёртвых наёмников был изъят и поднесён мне явно дорогой, судя по
посеребрённым насечкам на стволе и костяным накладкам с
изображениями стоящих на дыбках львов, но зверски тяжёлый пистоль
со всеми принадлежностями — от пороховницы до пулелейки. Голландцы,
судя по кислым рожам, не слишком приветствовали изъятие ценного
образца (по принципу «нам самим мало»), но возражать воинам, только
что спасшим их головы, не решились.
Принцип заряжания дульнозарядного
оружия я для себя уже уяснил, наблюдая «экзерциции» с пищалями.
Единственная разница была в том, что пистоль оказался кремнёвым,
так что не было необходимости возиться с тлеющим фитилём. По
габаритам и весу оружие здорово походило на обрезы трёхлинеек,
которых после Гражданской у нас в селе было огромное количество:
практически у каждого мужика на подворье был запрятан такой
«коротыш», а то и не один. Как власть ни боролась с этим, всё равно
всё изъять так и не смогла до следующей большой войны. Конечно, те
обрезы превосходили пистоль в скорости перезаряжания, тем не менее
иметь при себе что-то убойное, помимо плохонькой стрелецкой сабли,
мне было спокойнее.
На некоторое время меня посетила
мысль предложить пленным мятежникам присоединиться к отряду, так
сказать, «искупить вину кровью». Однако вовремя сообразил, что
шесть «штрафников» на девять наших, включая меня самого и только
что присоединившегося шляхтича — это слишком рискованный процент.
Дать им оружие не трудно, благо его в часовне набралась целая груда
— есть из чего выбирать. И даже клятву верности с них можно
стребовать. Но вот сдержат ли они эту клятву или при первой же
опасности сбегут? А может, ударят в спину моим стрельцам? Нет уж,
пусть пока посидят, подумают над своим поведением. А когда ситуация
успокоится — тогда-то «суд разберется, кто из вас «холоп»!»…
Покинув место боя, стрельцы во главе
со мной продолжили свой «анабасис» по Замоскворечью. Минут через
сорок мы миновали, судя по разговорам моих ребят церковь Параскевы
Пятницы и по достаточно широкой и прямой улице добрались, наконец,
до Стрелецкой слободки, за которыми на взгорке темнели стены
деревянной крепости — Скородома.