— Ты... — Арман опустил голову. — Это неважно. Ничего уже не
важно. Оставь меня... я хочу провести этот последний день достойно.
И ни твой жрец, ни твои гости не увидят моего страха, не
волнуйся.
— Арман, если хочешь, мы отменим торжества...
— Хочу? — Арман усмехнулся. — Они называют меня убийцей, а
теперь будут называть еще и трусом?
— Арман...
— Что я сделал? Чем заслужил? Говорят, боги справедливы. Ну что
ж... завтра я в полной мере познаю силу их справедливости.
— Не гневи богов!
— А меня можно? — засмеялся Арман.
Он шатаясь направился к лестнице, чувствуя, как вертится в
голове бесконечный хоровод. Еще недавно он хотел выпить вина... а
теперь чувствовал себя пьяным. И даже спал, наверное, как вдребезги
пьяный — без снов.
А следующий день был «долгожданным». День пятнадцатилетия
Армана, наследника главы северного рода, вождя клана белого барса,
владельца Алрамана и воспитанника советника повелителя. Хоровод
гостей, пустых слов, столы, заставленные яствами. И улыбки, улыбки,
улыбки.
«Какая ирония», — подумал Арман, выскользнув на балкон. Он сполз
по колонне на прохладный пол, спрятав лицо в ладонях. Вот оно —
веселье, которое стихнет лишь к рассвету. Вот оно — глухое отчаяние
в груди, что медленно сменялось злостью. Злостью на самого
себя.
Зачем терять время на «празднике»? К чему улыбаться, делая вид,
что ничего не произошло и завтра действительно наступит.
Наступит. Не для Армана.
А прятаться умнее?
— Арман!
Там, за стеклянными дверьми, веселятся гости. Стоит тяжелый
запах благовоний, смешанный с ароматом женских духов и праздничных
кушаний. В такт тихим песням менестрелей, между колонами, увитыми
цветочными гирляндами, двигаются ярко одетые пары. А через
раскрытые нараспашку окна врывается прохладный ветерок, ласкает
паутину занавесок.
Красивый праздник. Чужой. И неожиданно много гостей, много
подарков. Слишком много ненужных подарков.
— Не удивляйся ничему, — сказал вчера опекун. — Гостей будет
уйма. Высший свет падок на скандалы — такое зрелище они пропустят
вряд ли.
Зрелище. Развлечение. Он — развлечение для гостей. Еще долго они
будут выплевывать имя Армана, смешивать с грязью...
Но разве это важно?
Вскоре тени удлинятся. Зайдет солнце. Опустится на парк тьма. И
жрец скажет последнее слово, отберет у Армана единственное, что
осталось — жизнь.