Вороненок в доме подрос, на крыло
встал, но от свободы отказался. Летал за сестренкой, смотрел на
всех злым взглядом и никого не подпускал к маленькой хозяйке. А кто
Лию обидит, помнил долго — то долбанет на бреющем полете, то стащит
чего-то очень нужное, а то на белье развешенное нагадит. Все
мальчишки пытались его из рогатки достать, а не удавалось
никому.
Сестренка, встретившая восьмую весну,
с проказ Черня лишь смеялась, балуя ворона еще больше. Мать
хмурилась, Рэми пытался птицу исправить, внушая ей, что так делать
нельзя... ворон успокаивался на какую-то седмицу, а потом начинал
все сначала.
По весне, когда рассыпала вокруг
сладкую пыльцу лоза, земля была мягкой после недавних дождей, а
небо укуталось низкими тучами, Рэми впервые вышел на небольшой
аккуратненький домик, спрятавшийся за только-только начавшим
пробуждаться яблоневым садом.
Дом манил, будто звал. Шоколадная
после дождя тропинка вилась между зарослями только начинавшей
подниматься мяты, цвели у забора пролески. Сел на вишню у тропинки,
пронзительно вскрикнул сапсан. Рэми скинул с плеч плащ, намотал на
руку и призвал птицу. Сокол послушался не сразу — долго сидел на
вишне, смотрел на Рэми, наклонив голову, и продолжал тревожно
вскрикивать. Лишь когда ветер пронесся по тропикам, пригладив
травы, птица взлетела, опустилась на протянутую руку и вцепилась
когтями в тяжелую плотную ткань.
Любуясь соколом, Рэми осторожно
гладил пальцами светлую с черными крапинками грудь птицы, внятно,
мягко выговаривал заветные слова, смотрел в темные с широкими
зрачками глаза сапсана и продолжал идти по тропинке. Дорожка,
частью заросшая, вилась и кружила между яблонь, а потом вдруг
уткнулась в покосившееся, украшенное резьбой крыльцо.
— Надо же, какого гостя мне боги
послали, — сказал кто-то рядом, и сапсан встрепенулся, взмахнул
короткими крыльями и, резко взлетев, опустился рядом с худым
сгорбившимся стариком на ветхую скамью.
— Ке-еке-еке-е, — вновь приветственно
вскрикнул сапсан, вцепившись когтями в прогнившие доски.
Старик протянул соколу кусочек сырого
мяса, все так же не сводя с гостя внимательного, на удивление
ясного взгляда. Будто изучал. Будто в душу заглядывал... будто знал
о Рэми что-то, что тот и сам про себя не знал.
— Тоже заклинатель? — тихо спросил
старик, и Рэми неуверенно кивнул, присаживаясь на скамью.