Брэн еще долго говорил что-то, перебирая пальцами волосы Рэми,
до самого рассвета, успокаивая и подбадривая, так же, как
успокаивал и подбадривал больных животных. А Рэми спал. Выныривал
временами в полудрему, слышал тихий шепот Брэна и вновь засыпал,
плыл по волнам тягучего сна и впервые за много дней ему было хорошо
и спокойно. А еще он молился в полусне, так хотел найти этот самый
«дар», так хотел стать таким же сильным, как Брэн. Так хотел встать
на ноги и привести сюда семью...
***
Миновало лето, усыпала землю свежими листьями осень, запушила
все вокруг, позверствовала и вновь ушла зима. И вновь, и вновь.
Дара в своих девять зим Рэми так и не нашел, хотя очень старался.
Он все больше понимал: человек без дара — это ничто. И сложно будет
забрать мать и сестру, построить для них дом, если останется он
служкой при замке.
Сложно будет и защитить, если он ничего не умеет, если даже за
себя постоять не может. Потому, когда мог, он украдкой забирался в
нишу в стене, за статую раскинувшего крылья Изара, бога войны, и
смотрел вниз, туда, где летели в мишени острые стрелы и старшие
учили молодых:
— Блок! Руби! С колена, дурак! По ногам! Прыгай! Хорошо...
восьмерка! С жизнью! Шею не открывай. Не так сильно, выдохнешься.
Подкова! Крути! Связка! Хорошо. Защита. Рукояткой обгоняй. Не так,
голову себе снесешь! К стене и тренировать медленно, пока не
получится! И чтоб к концу дня слив был мягче... Следующий!
Рэми заворожено слушал приказы и мечтал попасть вниз, на
тренировочный двор. Мечтал, как и дозорные, отбивать мечом стрелы,
и двигаться так быстро, что и глазу не уловить, и играючи отражать
удары, и быть таким же сильным.
Он залезал поздним вечером на башню, брал в руки палку и до ночи
пытался повторить движения воинов, но получалось до обидного плохо.
И палка, вместо того, чтобы ударять, куда задумано, почему-то
встречалась с камнем на ладонь правее, и утром болели невыносимо
плечи, гудели руки и не хотели разгибаться колени. А еще саднила
прокушенная губа, и вставать на рассвете потом было очень
сложно.
Брэн тихонько посмеивался, говорил, что волчонок небось где-то
бегает с другими мальчишками, и Рэми не разочаровывал его, не
рассказывал, что не может ни с кем подружиться. Он даже хотел.
Улыбался, пытался сойтись с детьми-рожанами его возраста: смешливым
сиротой Каем, коренастым и угрюмым Ишей, сыном конюшего, и
ласковой, спокойной Хильдой, дочерью поварихи.