Но никак не удавалось. Все трое Рэми избегали, зато пытался
дружиться Вел из ближайшей деревни, хитрющий и злобный. И вроде как
улыбался Вел, и все время норовил позвать то в лес за грибами и
ягодами, то на озеро, где было много рыбы, то проверить силки, то
полазить по развалинам усадьбы, где осенью в заросших садах можно
было набрать тяжелые, налитые соком груши, но Рэми каждый раз
отговаривался. И хотя хотелось убежать в лес или на озеро, но в
маленьких глазках Вела было что-то злое и беспощадное, что-то,
отчего мутило и в груди становилось холодно. Да и Брэн, заметив их
как-то разговаривающими во дворе, Рэми мягко намекнул:
— Лучше ты с ним не водись, волчонок. Отец Вела богатый, но
жадный, работников и деревенских впроголодь держит. А сын не лучше,
смотри, какие глаза злющие. Как у росомахи.
Зато палку держать в руках получалось все лучше, и удары
выходили все более точными, да и ноги-руки уже так поутру не
болели.
***
В тот день тучи покрывали низкое небо. Тропинка была скользкой
от грязи. Опустились вокруг серые сумерки, холодные ручейки
струились под одеяло недавно выглянувшей крапивы. Рэми бежал,
кутаясь в плащ, мимо ивы, что купалась в разбухшем ворчавшем ручье,
по скользкому от воды шаткому мостику, перекинутому через бурную
речку, вдоль поля, зеленого от бархата озимых.
Деревня, в которой отец Вела являлся старейшиной, была
маленькой, всего на пять домов, но богатой. Жители там разводили
овец и коз, доставляли в замок приятно пружинившие на зубах сыры,
которыми потчевали Рэми дозорные Жерла. А еще говорили, что
старейшина, отец Вела, просил отдать Рэми в пастухи, называя
мальчика «смышленым малым». Только Жерл почему-то отказал и даже
велел «старого хрыча» не слушать и улыбкам его не верить, потому
как мало искренности в тех улыбках.
Рэми больше и не верил, но по поручениям в деревню бегал
частенько. То с повелением привезти в замок еще сыров и овечьего
молока, то с вестью, что нужны еще шкуры, а сегодня с вопросом к
старейшине: не хочет ли кто из деревенских поехать с дозорными на
ярмарку.
Когда он выбежал на дорогу, пошел проливной дождь. Рэми вмиг
вымок до нитки и замерз, с трудом что-то разбирая в серой густой
пелене ливня, видел лишь неясные тени низких хат, прятавшихся за
яблонями и грушами, темные полосы огородов и тонкие ленты заборов.
Обиженно скрипнула под ладонями калитка, покачнулись у забора ветви
смородины, звякнула цепь в колодце. Направившись к крыльцу, Рэми
поскользнулся в грязи, упал и похолодел, услышав тихое рычание за
спиной.