Начались бы вопросы, почему он так мало съел, охи и вздохи,
какой он худой и запуганный, ласковые уговоры съесть чего-нибудь и
удушающая забота, которую сносить было сложно.
Не зная, куда себя деть, и вовсе не желая попадаться на глаза
управляющему, которого наверняка не обрадовал уничтоженный розовый
куст, Рэми вышел в сад, укутавшись в тонкий плащ. Ветер, что за
домом лишь слегка ощущался, гонял по небу лоскутья туч. Мягко
покачивались ветви яблонь, скидывая на тропинки последние капли
дождя, пробивались через прошлогодние листья еще мягкие и нежные
стебли упрямой травы, пестрели синие кисти мышиных гиацинтов, белые
звездочки подснежников и желтые — весенника. Белым и синим ковром
раскинулись у дорожек крокусы.
Услышав невнятный шум разговора, Рэми спрятался за будкой
садовника, в которой хранились инструменты, и вздрогнул, когда
понял, что остановившиеся в двух шагах дозорные разговаривают о
нем:
— Ну, пожалел волчицу, выпустил, мальчишка же. Сам молодым не
был?
— А ты подумал — как? Эта бестия трех деревенских разорвала
раньше, чем ее поймали. Все лето выслеживали, выследить не могли.
Сколько скота побила, не счесть, а как ее выводок подрос, так и
вовсе спасу не стало. Умная, зараза. И свирепая. А тут мальчишку к
себе подпустила...
— Брэн вернется из соседней деревни, пусть и разбирается. Его
щенок. Нам бы теперь волчицу выследить да прибить от греха
подальше. Если волчица еще кого порвет, щенок себе не простит.
— Что за дело мне до Рэми?
— А должно быть. Когда его не было, Жерл совсем зверел. Хороший
он, справедливый, но горечь даже сильных мужиков к земле жмет. Я не
знаю чем и знать не хочу, но с тех пор, как мальчишка появился в
отряде, сразу спокойнее стало. И для меня это важно. И для тебя
будет важно, если не хочешь за мелочь на конюшне быть выпоротым.
Как раньше.
— Старшого и снять можно.
— Язык придержи, Дал. Молодой ты да неопытный. Жерл — это тот,
кто отряд на себе тянет. И благодаря ему у нас есть и что пожрать,
и что выпить. И спину он за нас подставит, не раздумывая, если
придется. Уже не раз подставлял. Оттого мы ему и верим, как себе. И
мальчишку его хранить будем, как одного из нас. Запомни это... если
хочешь на границе остаться. Иначе тронуть тебя никто не тронет, но,
коль что, и на помощь тоже не придет. А одному у предела —
смерть.