— Конечно, сделаешь... — пальцы провели по шее Вела, оставляя на
ней едва заметные следы синей татуировки. — Знаешь, что такое боль?
Не знаешь... Так я покажу.
Вел застонал и упал в траву, свернувшись клубком, заскулила,
попятилась к саду волчица, повисла вокруг гнетущая, беспощадная
тишина. Сжав пальцы, Рэми обрубил соединяющую их с Велом связь боли
и позволил мальчишке дышать. Жить позволил. Помнить, насколько он
беспомощен и насколько хрупок. Бояться и вновь бежать от охватившей
на миг темноты...
А ведь ничего Рэми ему не показал... только мир за гранью. Глаза
бога смерти. Холод, пронизывающий до костей, последний поцелуй
бесконечного страдания... То, что сам он испытывал так часто. Раз
за разом. И еще, и еще, вместе со своими носителями.
— Никому не скажешь, что видел. Никогда больше не пойдешь против
меня. Никогда и никому больше не причинишь вреда, — даже не
приказывал, утверждал Рэми. Знал, что так будет. Знал, что иначе и
быть не может. Знал и с удивлением смотрел в спину убегающего
Вела.
Он не помнил, что произошло. Помнил лишь, как его били, а потом
вдруг перестали. Помнил рычание волчицы и далекий вой волкодавов.
Помнил, как вой стих... а дальше?
Волчица подползла к нему на брюхе, лизнула в руку, как бы прося
прощения за недавнюю дерзость, и Рэми, очнувшись, погладил ее по
голове, сел на землю и обнял зверя за шею, черпая в его тепле столь
нужные теперь силы. Почему она боится? Почему меняется вдруг, будто
понимая, что ошиблась, и уже не дрожит, а помогает. Успокаивает
едва слышным рычанием, слизывает со щек набежавшие слезы.
— Почему ты убиваешь? — тихо спросил Рэми.
«Потому что я хищник, — ответили теплые желтые глаза. — Хищники
убивают, чтобы жить».
Рэми понимал и не хотел понимать. Мысленно просил не трогать
более хозяйских овец, не убивать людей. Довольствоваться лесной
живностью. Волчица столь же мысленно обещала, зализывая его раны,
мягко покусывала его в ухо, заглядывала с любовью в глаза. Называла
любимым волчонком, молила быть осторожнее. Говорила, что охранит и
более не позволит обидеть, что всегда будет рядом. И ради этого
«рядом» даже стерпит человеческий дух на его шкуре, запах дыма,
которым пропитаны его волосы, его беспомощное слабое тело.
— Рэми! — крикнули за спиной.
Краем глаза Рэми увидел, как выбегает из-под яблонь старшой, как
выхватывает из-за спины лук, натягивая до отказа тетиву.