Изучив внимательным взглядом всю нашу троицу и,
видимо, решив, что мы вполне готовы к полету, Лайнус снова
отключился. Так и не проронив ни единого слова. В ту же секунду
двигатели «Мини» заворчали, набирая обороты, а гибкие
автоматические ремни, вызмеившись из основания кресел, защелкнулись
на наших поясах.
Лайнус – странный тип. Сколько лет его знаю, он
никогда с нами не разговаривал. Просто выполнял обязанности.
Абсолютно бесчувственное существо.
Мягкий толчок, и корабль оторвался от посадочного
поля, плавно устремившись вверх... Я включил лоцман, подсоединился
к навигационной системе челнока и по развернувшимся перед глазами
виртуальным экранчикам принялся наблюдать за отбытием, скачивая
информацию с обзорных камер, встроенных в обшивку корпуса судна.
Челнок обошелся без разбега – стартовые антигравы подняли его над
полем, затем врубились маршевые движки, и квадрат посадочного поля
стал стремительно проваливаться вниз, уменьшаясь с каждой секундой,
пока не пропал из виду совсем. Теперь под нами развернулась долина,
напоминавшая по форме растопыренную человеческую пятерню. Гряда
невысоких гор окружала «пальцы» – ровные вытянутые участки
низменности, почти в любое время года окутанные легким туманом
из-за бьющих из-под земли гейзеров. В основании «пальцев» пролегала
цепь пологих холмов – словно «мозоли» на натруженной «ладони», если
уж следовать вышеприведенной аналогии. В центре самой «ладони»
молчаливо переливалась зеркальная сине-зеленая гладь озера Нежного.
А «запястье» погружалось в темные воды Унылого моря. Туманная
Долина. Сердце почему-то защемило, как-то сладко и тоскливо
одновременно. Непривычное чувство, но удивительно волнующее.
Туманная Долина – моя родина. До сих пор вся «жилая площадь»
планеты сосредоточена именно в этой долине, в виде небольших
поселков среди зеленовато-желтых холмов и зеленых проплешин посадок
из адаптированных культур... Ляо, кстати, находится в «запястье»,
на побережье.
Вскоре и долина растаяла за убегающим вдаль
горизонтом, челнок готовился к выходу на орбиту. Мысли невольно
вернулись к пилоту, чье суденышко сейчас ходко несло нас к
кораблю-матке, или кораблю-батьке, если уж соответствовать в
определениях мужскому роду имени межзвездника – «Забулдыге». Лайнус
– типичный образчик своего народа. Все тавеллианцы – изумительно
красивые люди. Утонченность черт и изящество движений,
предполагающие на первый взгляд такие же утонченность и изящество
манер, на практике самым неприятным образом обманывали ожидания
многих людей, никогда не сталкивающихся с тавеллианцами лично и
знавших об их существовании лишь понаслышке. Далеко не сразу
понимаешь, что им просто нечего тебе сказать, и ты их мало
интересуешь...