У себя в комнате Кастер огляделся.
Его чемодан уже стоял возле кровати, в точности такой, как в общих
комнатах, лишь как привилегия для высшего сословия, возле нее
стояла прогретая жаровня, придающая выстуженной комнате иллюзию
тепла. Над жаровней был подвешен чайник, на столике под окном
стояло стеклянное блюдо с нарезанными колбасами, ветчиной, сыром,
чашка простого толстого фарфора, серебряная сахарница и серебряные
же столовые приборы.
Кастер раздвинул занавески на окошке
― за окном были голые ветки деревьев. Он перекинул подушку с одного
края кровати на другой, бросил на подушку «Князя», подтянул к
изголовью столик с завтраком, приготовил себе чаю, потом разделся и
нырнул под одеяло, согретое, что приятно удивило, заботливо
подложенной грелкой. Распорядок дня предполагал, что прибывшие в
Арафу могут спать после дороги до полудня. Кастер спать пока не
намеревался, но почему же не воспользоваться случаем поваляться в
постели и, под горячий чай, ароматный сыр, благоухающую ветчину и
кровяные, так и тающие во рту, колбаски с зеленью и свежим хлебом,
не прочесть, как экспедиция во главе с несчастным возлюбленным
погубленной богомерзким князем-кровососом девицы спускается к ее
могиле, чтобы, достать из нее свежий еще труп, набить рот
прекрасной покойницы чесноком, вырезать у нее сердце и вложить в
освободившееся место букет из развесистых цветущих веток липы, тем
самым освободив несчастную от гнусной посмертной судьбы,
уготованной ей великим и ужасным бессмертным Князем Гором.
Чем не приятное проведение
времени?
После полудня спальни зашевелились и
начали готовиться к предстоящему вечеру. Первым по проходам
прошел ученик церемониймейстера, и, звеня колокольчиком, звонко
выкрикивал:
― Господа, через полчаса завтрак!
Через полчаса завтрак, господа!
Господа, отдыхавшие после бессонной
ночи в постелях, сонно выглядывали из-за занавесок и начинали
одеваться. Другие, более предусмотрительные господа, уже оделись и
начинали накапливаться в унылом помещении, которое называлось
гостиной гостевого флигеля.
Кастер появился здесь одним из
первых, пододвинул стул к теплому боку кафельной печи, достал из
кармана «Князя» и углубился вместе с героями в блуждание меж
могильными холмами. Постепенно гостиная наполнялась, но дамы, как
водится, начали появляться не ранее чем за пять-десять минут до
объявленного времени, ведь наряжаться приходилось без участия
прислуги или с самой минимальной ее помощью. Арафская прислуга, к
тому же, была чрезвычайно заносчива и груба до невероятия, нигде в
ином месте таких нахалов и наглецов держать не стали бы и минуты,
однако анонимному хозяину Арафы по статуту полагалось унижать
гостей и в последние несколько лет он в этом весьма преуспевал.