― Вероятность, что мы будем выходить
на террасу, равна трем пятым, ― задумчиво сказал Кастер и повел
свою даму поближе к стеклянной стене, выходящей на террасу.
― Неужели так и будет? ― восхищенно
глядя на него, произнесла герцогиня.
Кастер загадочно усмехнулся. Вокруг
тоже прислушались, но никто, кончено, ничего не понял. Однако
почему-то его слова вызвали всеобщее облегчение; публика
зашепталась.
― А в прошлый раз с крыши посыпались
какие-то дикари в черном на веревках и, поразбивав все окна,
погнали нас к выходам, ― припомнил кто-то. ― У графини Рельос
случился обморок. А меня чуть не затоптали.
― А я, помнится, лет двадцать назад
так прижался к княжне Лете, так прижался, ― шептал на ухо некий
немолодой вельможа своему гораздо менее молодому спутнику.
Воспоминания шелестом заполнили залу.
Бойцы вспоминали минувшие дни.
Кастер, посмотрев на свою даму,
слегка побледневшую, произнес ободряюще спокойно:
― По крайней мере, отсюда можно
выбраться через окна, сударыня. Я вам помогу.
Но не успела побледневшая дама
ответить ему улыбкой, как с великолепной, богато украшенной
хрустальной люстры начал сыпаться разноцветный шелестящий дождь из
мелких стеклянных бусин.
― Ой-йе, ― выдавил из себя кто-то за
спиной Кастера, и тут же залу наполнил многоголосый женский визг,
разнообразившийся и преумноженный многократным эхом. «А акустика
здесь что надо», ― подумал Кастер, как можно более аккуратно
подхватывая свою спутницу и стараясь увлечь ее подальше от общей
суматохи, в небольшую нишу, прикрыл своим телом не столько от града
бусин, сколько от посягательств менее догадливых конкурентов,
опоздавших к разбору укромных местечек, в то время как основная
масса испытуемых устремилась к распахнувшимся дверям, давясь и
оскальзываясь на ставшем подобном катку полу залы ― о, незабываемое
зрелище для придворных обожателей дамских прелестей! ― понукаемые
радостными выкриками Шута: «В сад! Все в сад!», не забывающего
подгонять особо нерадивых без малейшего пиетета ощутимыми ударами
своей петушиной трости и сорванного с головы цилиндра…
Надо заметить, что Кастеру не была
так уж и неприятна позиция, в которой их с герцогиней застало
начало Огненного Обряда, та близость, в которой он оказался с
прелестной дамой. Несмотря на то, что он всячески сдерживал напор
сзади и вообще старался вести себя весьма благоразумно, он невольно
думал, что во всякой неприятности следует найти нечто положительное
― по закону сохранения. Во всяком случае, он только сейчас вполне
реально ощутил правоту народной пословицы, что в тесноте, не значит
в обиде, и очень надеялся, что его спутница тоже следует этой же
мудрости.