И главное – во сне нет критического мышления, там все
воспринимается спокойно, а тут меня все время смущает странность,
которую я и ощущаю. Я прекрасно понимаю, что Московский проспект –
прямой и срезать не получится никак. И что зима после весны – не
бывает, хотя у нас в Питере, вообще-то всякое случается, но тут –
сугробы и лед на речке, на которую я вышел. То есть я понимаю, что
нахожусь где-то, но не там, где привык. И здесь – Московский
проспект тоже есть, но он идет дугой, что опять же странно.
Посмотрел на речку – без набережной, и здорово все это напоминает
район Ульянки – советские новостройки, спальный район, знаете ли. И
ноги свои жалко – не привык я по снегу босиком бегать, неуютно
как-то. Понятно, что до своих, которые меня на Московском проспекте
ждут, отсюда только на метро добраться можно.
Смотрю, следом пара пожилая по узкой тропинке переваливается. Я
у них и спрашиваю: «Как пройти в метро?» Мужик только глянул хмуро,
а его спутница рукой показывает и объясняет, что за то здание
свернуть, – там как раз будет метро, с седьмого этажа вход. Пошел
по льду, сам удивляюсь, с чего это вход в метро на седьмом этаже,
это ж как потокам пассажиров добираться? Нет, определенно что-то
все не так, ребята. Но лед под ногами холодный, мокрый, скользкий,
ветер пронизывающий. Пока раздумывал, что это меня на метро
заклинило, вижу вдалеке в просвете между зданиями шпиль
Петропавловки. Хорошо узнаваемый, освещенный привычно прожекторами,
но совершенно не на месте. Но я обрадовался, бегом туда, от
ориентира-то такого я что угодно найду, я же еще из ума не выжил,
город отлично знаю издавна. Я вам не мешаю своей болтовней?
– Нет, что вы, – деликатно ответил воспитанный Паша. Как ни
странно, этот нелепый рассказ отвлек от тягостных мыслей и даже
немного развеселил. Паштет решил, что сосед тоже боится летать, –
очень часто страх заставлял людей болтать неумолчно, и Паше много
чего приходилось выслушивать от случайных соседей. Иногда это
напрягало, иногда злило, реже – развлекало и облегчало полет ему
самому. Сейчас, скорее всего, получалось третье, потому Паша
благосклонно покивал.
– Благодарю вас, – церемонно склонил голову с редкими седыми
волосюшками старичок, и продолжил сагу: – Поднялся по склону берега
этой занюханной обледенелой речки – опять удивился. Никакой
Петропавловки и в помине нету, вместо ночной зимы явный летний
полдень и опять место вроде бы знакомое – не то Приморский парк
победы, не то ЦПКО, только там в жаркий день ветерок с залива такой
особенный – и теплый, и прохладный, и большой водой пахнет, не
тиной, а именно – водой свежей.