Титул Альмоду так и не достался, а вот отрядом командовать
довелось. Не таким большим, как копье — тройкой чистильщиков. В
ордене его прозвали Заговоренным — при том, что половина
чистильщиков не переживала двух лет от посвящения, он проходил
десять, девять из них — командиром. Пока его не предал старый друг,
возжелавший места Первого, главы ордена.
Наверное, Альмод должен быть ему благодарным. Если бы тогда все
не пошло кувырком, ему не удалось бы вырваться от чистильщиков.
Альмод убил бывшего друга ножом в спину.
Он убил бы его снова. За то, что очутился в Мирном гол как
сокол, лишь в том, что на себе, с одним ножом, даже без путного
меча. За Тиру. За то, что в ордене его самого до сих пор считали
свихнувшимся убийцей, поплатившимся за свои злодеяния. Впрочем,
этим он был обязан не только старому другу, но и тому самому
башковитому пацану, что придумал плетение, позволяющее спасти
человека от тварей, проникших в тело. Мог бы попросить приятеля,
возвращавшегося в орден, рассказать хотя бы часть правды, но парни
предпочли подтвердить чужую ложь. Боялись, что правде никто не
поверит. Не то чтобы Альмода хоть немного беспокоило мнение бывших
соратников. Кто его хорошо знал, тот все равно не поверит, а на
глупцов ему всегда было плевать. Но где-то глубоко в душе до сих
пор сидела горечь.
Он отогнал непрошеные воспоминания, занес девчонку в землянку.
Внутри пахло хвоей — как раз накануне он застелил пол свежим
лапником. В углу у входа - очаг, с волоконным оконцем над ним,
чтобы уходил дым. У стены, в дальнем от очага углу — лежанка, у
противоположной — стол, над ним — полка с посудой и всякими
мелочами, рядом сундук, он же лавка. А больше ему ничего и не
надо.
Одному тут было удобно, вдвоем, пожалуй, окажется тесновато, но
если дождь закончится и после погода постоит, можно и в самом деле
заночевать в лесу рядом с землянкой. А нет — Альмод и на полу
умостится, невелика беда.
Он зажег светлячок, уложил девушку на лежанку. Успел испугаться,
коснувшись ледяной кисти, и еще сильнее — когда не сразу удалось
нащупать жилку на шее. Пульс под пальцами едва ощущался, даром что
сердце стремительно колотилось. Плохо, очень плохо. Альмод поймал
его ритм, заставил биться чуть медленней, чтобы успевало
наполняться и гнать кровь по жилам.