Помимо Харальда, присутствовали
обманчиво-невинная Женевьева, беседовавшая с горбоносым Русланом о
каких-то общих знакомых. Разговор состоял из сплошных недомолвок и
намеков, понять истинное отношение собеседников к обсуждаемым
личностям и событиям не представлялось возможным. На диване в
одиночестве скучал Франциск, в расстегнутом вороте рубашке
виднелась синяя татуировка. Не знаю, кем нужно быть, чтобы украшать
свое тело католическими гимнами. Он послал мне нейтральный взгляд и
вежливо кивнул, чем слегка удивил — этот вампир раньше не выказывал
желания общаться, он вообще ко всем творениям магов относился с
прохладцей, считая нас извращением Божьего замысла или чем-то в
этом роде. Я кивнул в ответ. Из соседней комнаты, огромного зала,
доносились азартные вскрики. Патрик рубился на мечах с Михайло —
именно так: Михайло, а не Михаил, — кажется, бывший терский казак
проигрывал. В другое время я с удовольствием посмотрел бы на
схватку, — увы, Звенислав уже ощутил мое присутствие.
— Здравствуй, Максим. — Мастер города
беззвучно выступил из тени. — Как здоровье?
— Неплохо. Что с Татьяной?
— Ей уже лучше, аралезы залечили
большую часть ран. Она будет здравствовать.
— Я могу ее увидеть?
Звенислав замешкался. Аралезы,
духи-лекари, сейчас восстанавливали энергетику вампирессы,
«зализывая» оставшиеся прорехи на ауре и получая взамен силу
принесенных жертв. Не стоит им мешать. С другой стороны, моего
присутствия они могут и не почувствовать, если не подходить слишком
близко к месту проведения обряда.
— Хорошо. — Наконец Звенислав принял
решение. — Ты можешь с ней переговорить. При условии, что не
станешь приближаться к барьеру ближе чем на пять шагов.
Комната, в которую провел меня
Звенислав, ничем особенным не отличалась. Если не принимать во
внимание здоровенную кровать, на которой раскинулась больная, вот
уж действительно — памятник мебельного искусства. На одеяле рядом с
Татьяной лежали две собаки, кавказские овчарки, при виде вошедших
они подняли морды с тела девочки и глухо заворчали. На меня
заворчали. Оскаленные клыки и вздыбленная шерсть однозначно
показывали, что аралезам моя пустотная аура пришлась не по вкусу. А
я-то надеялся остаться незамеченным.
Звенислав повелительно бросил фразу
на незнакомом языке — собаки утихли, хотя и продолжали посматривать
с подозрением. Внимательно осмотрев свою подданную, мастер города
обратился ко мне: