Во-вторых, я захотел научиться играть на гитаре. В прошлой,
опять же, жизни дальше трех аккордов я уйти не сумел, и теперь
захотел немного расширить свой кругозор начальным музыкальным
образованием.
Забавная история приключилась, когда ко мне привели учителя
математики чтобы научить ребенка считать. Имя козломордого
старичка, по правде говоря, я так и не запомнил, потому что
оказалось достаточно показать сохранившиеся после десяти классов
общеобразовательной школы знания, чтобы вопросов в этом направлении
у окружающих меня взрослых больше не было.
Пробежав быстро по простым действиям, затронули дроби, немного
вспомнили геометрию, порешали уравнения, в том числе с двумя
неизвестными. На многочленах я уже поплыл – ну вот сложно оказалось
вспомнить ни разу не применяемые в обычной жизни знания спустя
сорок лет, - дойдя до квадратных уравнений, неожиданно даже для
себя вспомнил формулу дискриминанта, начисто забыв формулу
собственно нахождения решения уравнения.
К концу урока математик смотрел на меня уже совсем ошалело, и в
итоге заявил, что ему особо нечему меня учить в рамках
общеобразовательной программы, однако он настаивает на продолжении
занятий, поскольку видит во мне незаурядный талант и будущее
мировое светило математической науки.
Я как человек математику никогда особо не любивший – двойка за
годовую контрольную по алгебре в десятом классе не даст соврать - и
питавший симпатию скорее к гуманитарным наукам от такой перспективы
пришел в настоящий ужас и только большим трудом сумел от нее
отбояриться.
- Шарлотта Каловна, - воззвал я к разуму единственной на время
смены Ламздорфа на Воронцова воспитательницы у моего августейшего
тела. – Становиться ученым я не собираюсь. Поверьте, существует
огромное множество того, что мне предстоит сделать в этой жизни и
математические изыскания не входят в этот перечень, я вас уверяю.
Не нужно тратить время, оно, к сожалению, не бесконечно, на то, что
не будет иметь определяющего значения, когда можно заняться
изучение гораздо более важных и прикладных наук.
К счастью, к этому времени я уже имел определённое влияние на
свое ближайшее окружение, которое, казалось, было не готово спорить
со взрослым, рассудительным человеком, выглядящим как пятилетний
ребенок.
В общем, жизнь моя в эти годы текла своим чередом, и так же
своим чередом текла печально известная мне по прошлой жизни
историческая линия, на которую я, как оказалось, не смотря на все –
откровенно говоря не слишком резкие – телодвижения хоть как-то
повлиять не смог.