Договорить Урундиль не успел. Треснув от жара, кусок
раскалённого угля выстрелил из горна, устремившись к лицу брюнета и
рискуя попасть в глаз. Но прежде, чем это произошло, рука эльда уже
метнулась навстречу, отбивая опасный снаряд в сторону.
Реакция не подвела того, кто когда-то был одним из лучших воинов
Ултуана и Наггарота, но предплечье пронзила боль от ожога. Резкая,
жгучая… и слишком привычная и родная, чтобы Малекит отреагировал на
неё хоть каким-то вскриком или даже шипением. Всё же, несмотря на
новое тело, память о тех ожогах всё ещё была с ним. В
конце концов, что был один маленький след от угля — для того, кто,
в своё время, горел в пламени верховного бога?
— Осторожнее! — Махтан резко шагнул вперёд, хватая за руку
подопечного и внимательно осматривая предплечье, на котором
потихоньку набухало несколько волдырей. Цокнув языком, медноволосый
потянулся рукой к полке с кузнечными снадобьями, доставая колбу с
мазью против ожогов.
— С каждым кузнецом это рано или поздно бывает. И чаще, чем
хотелось бы, — наставник принца покачал головой, накладывая
пропитанную целебным зельем повязку. — Так что привыкай. Но ты
молодец, — серые глаза встретились с золотыми, одобрительно
блеснув. — Даже не вскрикнул от ожога. Хорошая выдержка.
Наследник Финвэ лишь хмыкнул, слегка кивая — словно принимая
похвалу. Вместе ученик и мастер вышли из кузни в просторный,
кое-где — покрытый травами, а где-то — мощёный камнем, двор усадьбы
Аулендура.
— Скоро уже мне нечему будет тебя учить, мой принц, — кузнец в
задумчивости посмотрел на черноволосого юношу, что с видимым
наслаждением сбросил пропитанную кузнечной сажей и потом рубаху,
открывая свету Древ поджарое и жилистое тело. После чего, пройдя к
одной из бочек с водой, стоявших у стены, и зачерпнув лежавшим на
крышке ковшом, вылил прохладную жидкость на разгорячённую работой
спину. Затем повторил процедуру несколько раз. Освежиться, смыть
запах кузницы хватит, а помыться как следует и дома в купальне
можно. — Ты не думал, после того, как мы закончим, попроситься в
ученики Мастеру Ауле? С твоими-то руками — уверен, он не откажет.
Да и я за тебя скажу своё слово, не сомневайся.
Малекит откинул мокрые от воды, иссиня-чёрные волосы назад,
хмыкнув, и весело, без тени высокомерия улыбнувшись мастеру. О, он
ждал этих слов. Ждал — несмотря на то, что и его собственная
гордость, и горячность более молодой половинки души — говорили
отказаться. Что ему боги? Он мог бы добиться всего сам, своим
разумом — точно так же, как делал это всегда.