Однако это не было главным. Главным было разрешение
Валар. Одобрение второго брака. А ещё личность
предполагаемой невесты, коей была — о чудо — близкая родственница
вождя эльфов ваниар, что были любимцами Стихий. Неудивительно, что
брак этот так скоро одобрили.
Иными словами, очень и очень вряд ли, что отказ сына принять
мачеху здесь что-то сможет изменить. Разве что настроить против
себя — будущую мачеху, её покровителей из числа Валар, а быть может
— и «отца».
Объяснить бы ещё это его второй части. Той самой, что будь на
его месте — натворила бы сейчас немало дел. Но, к счастью,
полноценным разумом она всё же не обладала.
— Что же, отец, — Малекит постарался выдохнуть максимально
спокойно, смотря на Финвэ своими глазами цвета расплавленного
металла, и чувствуя, как внутри него всё снова рвётся на части. —
Воля твоя. Я уважаю твой выбор и твоё решение… и постараюсь принять
ту, кого ты назовёшь своей женой. Но мне нужно время, чтобы
свыкнуться с этим. Надеюсь, ты понимаешь.
— Понимаю, — склонил голову «отец». С одной стороны —
обеспокоенный за своего первенца, но с другой — с явным
облегчением, что тот не стал протестовать. — Ступай. Мы ещё
поговорим на эту тему, когда ты сможешь.
***
Едва двери его покоев захлопнулись, Чародей рухнул на кровать,
стиснул зубы и, болезненно морщась, держась за грудь. Пламенный дух
униматься не собирался, выплёскивая сейчас всё: боль, что копилась
так долго со времени смерти матери, ярость на Валар, что позволили
подобное святотатство. Ненависть, так мгновенно вспыхнувшую к
«золотоволосой твари», которую, а вовсе не любимого отца, назначили
виновной в происходящем.
Куруфинвэ впервые в полной мере чувствовал это прекрасное
чувство, что помогало Малекиту выживать на протяжении шести тысяч
лет. Ненависть. Сладкая, словно яд, и огненная, словно кузнечный
горн. А ещё — желание убивать. Ту, кто посмела претендовать на
законное место его матери. Нерождëнных ещё детей, что посмели
занять часть места в сердце Финвэ.
О, владыка друкаев хорошо знал каждое из подобных устремлений —
сколько раз испытывал подобное сам!
Вот только павший под натиском Хаоса Наггарот, разрушенный и
опустошённый Ултуан, ушедший под воду в финальном аккорде в
братоубийственной войне, и, в довершении всего, уничтоженный мир не
прошли для сына Аэнариона даром. Было над чем поразмыслить… и что
попытаться изменить в своих методах.