— Согласен ли ты помочь мне, если я помогу тебе,
смертный?
— ДА! — чернокнижник потянулся к неизвестному всеми
фибрами своего уже мало верящего в происходящее естества.
Тысячу раз «да»! Если это шутка Богов Хаоса над тем, кто посмел
противиться их воле — хуже уже вряд ли будет. Если же это кто-то
иной, в любом случае, возможность спасения, даже призрачная, того
стоила.
— Тогда сделай то, чего не смог сделать здесь. Стань тем,
кем был когда-то рождён. Не допусти того, что произошло в твоём
мире… Если справишься — быть может, мы ещё увидимся, —
неведомый голос усмехнулся. — И мы обсудим нашу дальнейшую
работу.
А затем пришла боль, какой друкай не чувствовал с того времени,
как в тот проклятый первый раз вступил в Священное Пламя. Тело
Короля-Чародея ломало, словно чья-то исполинская рука вырывала из
него душу, кромсая плоть. Чистый, непроглядный Мрак вскипел вокруг
придавленного колдуна, на короткое мгновение отсекая путь Хаосу —
и, миг спустя, накрыв Малекита с головой. Гибнущий мир навсегда
пропал с глаз Владыки Наггарота.
Тьма мягко обнимала дух Короля-Чародея. Исцеляя и успокаивая
разум, нашёптывая колыбельные — подобно тому, как это когда-то
делала его мать. Перед глазами тёмного эльфа появлялись целые миры,
ранее невиданные, чтобы затем вновь исчезнуть в бесконечном
круговороте. Битва воителей с цепными мечами против зелёнокожих
сменялась на видение тихого и благодатного эльфийского края. Затем
и оно поблекло, уступив место парящему в небесах золотому
дракону.
Последним промелькнуло лицо мужчины с чёрными, как смоль,
волосами. Лицо воителя и короля, привыкшего сражаться и повелевать
в равной степени, было последним, что Малекит запомнил прежде, чем
мрак, обвивавший его душу, рассеялся.
Чародей сделал первый, судорожный вдох, до сих пор не в силах
поверить в происходящее. Он лежал на спине, не в силах
пошевелиться. Всё тело наливалось предательской, болезненной
слабостью. И всё же… он был жив. Жив!
В новые глаза ударил нестерпимо яркий свет.
***
— Сын мой, — прошептала ослабевшая Мириэль, с лёгкой улыбкой
смотря на то, как младенец с золотистыми глазами заходится громким
криком. — Имя тебе — Феанаро, Пламенный Дух!
И с вершины Таникветиль Айнур улыбнулись новорождённому
принцу.
И тревожно повернул голову закованный в цепи Мелькор, не до
конца осознавая, почему его чёрная душа была встревожена чем-то,
помимо долгого заключения.