И устремился к Аману взор сущности, что будет известна народам
Арды, как Орлангур. Нить бытия пришла в движение, меняясь и
формируя новый, невиданный доселе узор.
А младенец всё кричал, безуспешно пытаясь совладать с
непослушным детским телом.
Просторная кузница, что принадлежала ученику валы Ауле, была
хорошо освещена. Ярко пылало пламя в гигантском горне, раздуваемое
сейчас мехами и питаемое древесным углём. Искры его, колючие,
хищные, точно рой злых ос, то и дело норовили укусить, впиться в
кожу, заставив ту изойти ожогом. Но Эльдар, трудившихся сейчас в
кузне, трудно было пронять такой мелочью. И дело здесь было не
только и не столько в плотных кожаных фартуках и защитных перчатках
— Нолдор настолько отдались работе, что вряд ли бы заметили
мимолётное прикосновение огня.
Один из них, старший, с огненно-рыжими волосами, собранными в
хвост, сейчас трудился, качая кузнечные меха и уступив место за
наковальней второму эльда. Могучие мышцы кузнеца не знали
усталости, работая, будто заведённые. Серые, чуть раскосые глаза,
почти не моргая, внимательно следили за действиями ученика,
уверенно стучавшего молотом.
— Пора, — коротко произнес Аулендур.
Подросток с убранными в тугой узел иссиня-чёрными волосами не
ответил, лишь коротко кивнув. Вместо этого юноша опустил голову,
вглядываясь в раскалённую добела заготовку глазами цвета
расплавленного золота — словно те были отражением внутреннего
пламени его души. Отблески горна играли на молодой, загорелой коже
принца нолдор, на чуть вытянутом скуластом лице, придавая тому
суровое сходство с подземным духом огня.
Он запел, на время оставив молот и проводя над будущим кинжалом
рукой, чувствуя жар раскаленного металла. Слова заклинательной
песни, что была призвана придать металлу лучшие свойства, усилить
его прочность, гибкость и остроту, полились из горла молодого
принца мощным, нескончаемым потоком. Уверенный баритон наливался
внутренней силой — и в такт его словам металл начал потихоньку
светиться, начиная от кончика клинка, и потихоньку заканчивая
хвостовиком. Но не тем раскалённым жаром, что был до этого.
Холодным, бледно-голубым оттенком — таким, каким сияли звёзды,
когда свет обоих Древ угасал.
Махтан с улыбкой наблюдал за тем, как работает один из двух его
лучших учеников. Вторым, точнее второй, была любимая дочь. Но
Нерданель куда больше тяготела к камню, нежели к металлу.