– Вы. Чем. Тут. Занимались? – проскрежетал Фабиано. – Девушке
еще нет восемнадцати лет, я думал, ты соображаешь…
Гиацинто поднял руку, останавливая отца:
– Ничего такого! Что я, совсем ополоумел, что ли?
– Это я и собираюсь выяснить.
– Мы просто играли в карты на одевание.
– Что? – Фабиано, казалось, совершенно искренне удивился, да и
Лизе стало интересно, что же это за игра такая.
– Очень просто, – охотно принялся пояснять Гиацинто. – Кон –
что-то из одежды. Кто проиграл – тот надевает, да так и сидит
дальше. Ну, уж когда до шуб дело дошло, тут-то мы и спеклись…
– Ты спекся! – ткнула в него пальцем Ванесса. – Меня жаром не
напугаешь!
– А ты зато по партиям проиграла! – не остался в долгу
Гиацинто.
– Потому что ты мухлюешь!
– Стоп-стоп-стоп! – Теперь уже Фабиано поднял руку, и Гиацинто с
Ванессой посмотрели на него. – Я, должно быть, ослышался. Во что вы
играли?
– В карррр… – застопорился Гиацинто, увидев тихой мышкой
замершую за плечом отца Лизу. – В… Э-э-э-э… В ладушки!
– В ладушки? – переспросил Фабиано.
– В ладушки! – заулыбалась Ванесса и, повернувшись к супругу,
подняла руки:
Ладушки-ладушки,
Дедушки и бабушки
Мерзнут, зубками стучат,
Надевают все подряд!
С каждой строчкой «ладушки» делались все быстрее, и, наконец,
Гиацинто сбился с ритма.
– Ага! – воскликнула Ванесса. – Надевай рубаху, продул!
Фабиано покачал головой, но, кажется, объяснениями ведьмы вполне
удовлетворился. Повернулся к Лизе:
– Мне нужно съездить в Дируо́н, достать порошок для перемещений.
Сестра Руффини, вы пока побудете здесь. Располагайтесь. Вот
прекрасное кресло. Гиацинто! Подвинь кресло к камину, у сестры
Руффини, должно быть, замерзли ноги.
Гиацинто немедленно подскочил исполнять отцовский приказ.
Схватил массивное кресло-качалку и подтащил к огню.
– Садитесь, сестра, – улыбнулся он Лизе. – Может, винишка?
– Гиацинто! – повысил голос Фабиано. – Ты говоришь с монахиней.
И откуда, скажи на милость, в нашем благочестивом доме может
взяться вино?
– Да я шуткой, – заулыбался Гиацинто.
– Оставь эти шутки. Они бросают тень не только на тебя, но и на
меня. И потрудитесь найти себе развлечение поспокойнее. – Фабиано
вытащил из кармана часы, отщелкнул крышку, покачал головой. –
Покидаю вас. Надеюсь на благоразумие.
Не сказав больше ни слова, жрец вышел. Лиза опустилась в кресло,
с наслаждением вытянула ноги в черных чулках к огню. Поначалу
никакие другие мысли, кроме удовольствия от теплого помещения, Лизу
не тревожили, но, лишь только ноги согрелись, она принялась
осматриваться.