– Волосы, – посоветовал шарик. – Они же в сосульки превратились.
Позволь им опуститься ниже.
Энрика, не задумываясь, отпустила прядь, та скользнула в огонь,
мгновенно оттаяла и вспыхнула. Энрика с визгом отскочила от чаши,
замолотила руками по голове, сбивая пламя. Шар, если можно сказать
такое о шаре, умирал со смеху.
– Ты – злой, безжалостный, глупый и гадкий подлец! –
Разобравшись с огнём, Энрика вынула шар из кармана и закричала на
него. Оттаявшие губы шевелились свободно, но в шаге от чаши Энрику
снова начала колотить дрожь. Надо искать тепло с крышей и стенами.
И с горячим супом.
– Кто-то из нас двоих, несомненно, глупый, да, – отозвался
шар.
– За что ты меня так ненавидишь?
– Хм... – Шар призадумался. – Не то чтобы ненавижу... Ты мне,
собственно, даже нравишься. Но коли сама предпочитаешь голову в
пекло совать, так пропади ты пропадом, дура сбрендившая.
Энрика, нахмурившись, вгляделась в улыбочку шара.
– Рокко?..
– Это имя моего создателя, – подтвердил шарик. – А я лишь впитал
его мысли, когда он держал меня.
– После нашей ссоры?
– Ну да. Так что ты сама во всем виновата. Давай разморозим еще
немного волос? Мне понравилось.
– Замолчи! – велела Энрика. – Ты меня очень сильно расстроил, но
я об этом пока не хочу даже думать.
– Что думать не хочешь – это понятно. Занятие сложное,
неприятное, то ли дело на скрипочке пиликать.
Ах, так? Энрика разозлилась. Тоже мне, нашел пай-девочку, дурак
стеклянный. Шагнув к чаше, Энрика вытянула руку с шариком над
огнем.
– У меня нет чувства самосохранения, иначе я не пытался бы
скормить тебя дракону, – грустно сказал шарик. – Впрочем, если это
потешит тебе самолюбие, то – а-а-а-а, нет, не надо, перестань,
только не огонь, пожалуйста! Я готов на все, только бы не...
Энрика не обращала внимания на его кривляния. Она не отрывала
взгляд от запястья вытянутой руки. Метка исчезла.
– Могу сплясать вприсядку, или спеть грустную песенку о голодном
бродяжке... – продолжал паясничать шар.
– Отвечай, – повелела Энрика, – Рокко отправил меня в
прошлое?
Ей показалось, что она чувствует внутреннюю борьбу шарика.
– Н-н-нет, – выдавил он, наконец. – Я бы так не сказал.
– А как бы ты сказал?
Шар в ответ разразился такой похабщиной, что Энрика покраснела.
Вот дура! – тут же укорила себя. Знала ведь – только конкретные
вопросы!