Нет больше труднодоступных и незаселённых планет для ссылки, а
из всех тюремных миров продолжает функционировать лишь Ион. Да и
тот служи больше памятником успехам правительства, не тюрьма, —
агитационный проект, почти музей. Ион открыт для наблюдения всех
желающих, и, если количество признанных преступников начнёт
бесконтрольно расти, на это сразу же обратят внимание. Анкрец может
сколько угодно хранить невозмутимость, отвечая на вопросы о бунтах,
моральной деградации, ложном целеполагании, но люди видят, люди
думают. А потому, если Правительство не может дать Единству новую
цель существования, то нужно придумать новый способ карать.
В своё время проект «Новый Мир» стал решением многих проблем.
Создатели предоставили триллионам сограждан новое пространство для
исследования и покорения. Одна за другой системы получали
автономные технические парки и уходили из настоящего мира в
выдуманный, а пока они забавлялись там, — не могли быть проблемой
здесь. Теперь же Анкрец разрабатывал способ использовать
виртуальный мир в качестве тюрьмы. Он даже не нарушал буквы
каких-либо законов, потому что правовая база не проработана
достаточно глубоко. Только права свободного волеизъявления личности
страдали.
И вот я здесь, загружен в мир фантазий Ледо Нифтара, заперт
внутри какого-то безмозглого некрофага, вынужден следить за тем,
как он крадётся впотьмах от могилы к могиле, прячась и задерживая
дыхание. Браво, Анкрец, надеюсь, ты ликуешь.
Наконец источник трупной вони был найден; тело залегло под
каким-то кустарником и тихо следило за тем, как меж надгробий
двигался гуманоид. Он напоминал того, что встретился в прошлый раз,
но не вполне. Этот был крупнее, хотя и казался тощим; мертвенно
бледный, сутулый, с выпирающими рёбрами и позвонками. У него была
узкая вытянутая голова, через темя проступал сагиттальный гребень,
изо рта выпирало множество острых зубов, а ещё были когти, —
настоящие, острые, крючковатые когти, которыми он крепко вцепился в
добычу. Бледный гуманоид тащил почти половину человеческого трупа,
уже несвежего, на солидной стадии разложения, но до чего же
аппетитно воняла эта падаль.
В желудке громко заурчало. Бледный замер, прислушиваясь,
пригнулся, потом бросил добычу и унёсся на всех четырёх за дальние
надгробья. Несколько минут тело беспокойно сопело, глядя на труп с
вожделением. Я брезгливо прикоснулся к разуму, управлявшему нами,
закричал, что это уловка, что он не вправе быть таким субстанцем,
но всё оказалось тщетно. Ведомое желудком, тело подобралось к
добыче. Не успело оно вонзить зубы в мясо, как бледный выступил
из-за ближайшего надгробия.