Если бы не порох выделки Замятлинской пороховой фабрики и ветер,
сносивший дым в сторону, то весь обзор уже давно застило бы. А так,
пусть и не в деталях, но все же рассмотреть схватку получается.
Признаться, смотреть там особо не на что. Роту драгун расстреляли
на подходе. Шведы отвернули, так и не сумев провести кавалерийскую
атаку. Зато потеряли минимум две трети личного состава. А то и все
три четверти. Уж больно серьезно им досталось.
— Ждать будем? — спросил у Александра капитан «Бобра», вооружившись
рупором.
— Нет, Василий Родионович. Каждый должен заниматься своим делом.
Захар Ильич пойдет берегом и, случись, снова прикроет. Так что идем
дальше, — прокричал в ответ Редькин. — Ну чего встали, мужики? Не
гляди, что караван под носом. Сейчас ход наберет, и догонять
придется. Двигаем.
И эдак легонько подтолкнул среднего из Дорохиных, с нескрываемым
восхищением взиравшего в сторону недавней схватки. Есть чем
восхищаться. Не успело сражение разгореться, как уже закончилось,
да еще и с таким уроном для шведа.
И снова, сам не зная, отчего, Александр посмотрел на теперь уже
третий в веренице дощаник. Именно там находилась сестрица
Дорохиных, Ольга. А вот и она. Ожгла его осуждающим взглядом. Еще
бы. Пока одни крушат ворога, он отсиживается за бабами да
детишками. То, что тут присутствует более двух сотен мужиков и
парней, в расчет не бралось в принципе.
И снова на губах Александра появилась виноватая улыбка. Да с чего
бы?! Уж кем-кем, но трусом он никогда не был. И крови врагам пустил
столько, что... И в рукопашной один против троих ветеранов выходил.
И... Да какого он, собственно! Чувство вины улетучилось, как
утренний туман, и он задорно подмигнул девчушке. Та, в свою
очередь, вновь фыркнула и отвернулась.
Часть каравана прошла в шлюз, и пока ворота закрывались, с «Бобра»
бросили сходни к бревенчатой стенке с дощатым настилом. Ерохин
тяжко вздохнул и ступил на шаткий мостик. Ему, человеку торговому,
корабельная палуба давно привычна. Да только переход к земной
тверди всегда был ощутим. Ну да быстро пообвыкнет. Не
впервой.
— Здравствуй, Авдей Гордеевич, — тут же подступил к нему молодой,
высокий и плечистый мужчина.
Достаточно скромный для его положения кафтан. Но из доброго сукна.
Хотя нет, не сукно это. Лен. Ладно сотканный, но тем не менее он,
родимый. И ткань выглядит вполне пристойно, и одежда такая в летнюю
пору куда предпочтительнее. Впрочем, боярину ли Карпову жаловаться
на жару? В отличие от другого знатного люда, он не носит сто
одежек, дабы лишний раз подчеркнуть свой статус. А потому и тех
мучений не испытывает. Чего никак не сказать о взопревшем Ерохине.
Жаркий нынче выдался июнь, что тут еще скажешь.