‒ Да вали ты уже,
сербский выродок ‒ а вдогонку ему, в обмен на всю его вежливость и
поцелуи в зад, вылетело нещадное, страшное оскорбление.
… Уже в замке, в том же тёмном углу, что и прежде
…
‒ … Не томи, ты
лучше расскажи ‒ он купился? ‒ впрочем, возвращаясь к нашим
баранам… следует отметить, что стоило бы Фридриху уже завязать со
всей этой шекспировской театральностью. Это не сюжет Макбета или
Короля Лира, хотя для них всё тоже может закончиться крайне
плачевно, ведь каждая совершённая ими ошибка рискует стать
критической. Здесь театральности и напускным страданиям души не
место. Это жестокий, сложный мир, здесь жестокость и интрига правят
балом…
‒ Да, юный герр…
он поверил каждому моему слову. И он даже дал мне этот странный
мешок… ‒ и да, слуга был достаточно умён, чтобы сообщить своему
повелителю о подачке, полученной им от рыцаря. Тем паче, что он не
имел ни малейшего понятия о том, как обменять весь этот
металлический хлам на «реальные» деньги, ещё и без риска для своей
карьеры.
‒ Ох, динарии…
интересно, откуда они у него оказались? Жалование ему выплачивают
талерами, в то время как динарии, в основном, используют для
торговли купцы с Востока… знаешь, я специально выторговал динарии
для этого дела, чтобы позже обвинить его с их помощью в службе
загранице, но, видимо, он всю свою жизнь посвятил тому, чтобы
сделать максимально простым своё уничтожение. Эх, если бы я только
знал, что всё выйдет вот так вот, то, разумеется, не стал бы
тратить своё время, силы и ресурсы, чтобы заполучить эти дурацкие
монетки… Ох, извини, совсем забыл про тебя. В качестве премии за
хорошую работу, специально для тебя, я обменяю эти монеты и выдам
тебе их полную стоимость по текущему курсу, но… ‒ знаете, это
неумение Фридриха заткнуться, пожалуй, даже можно счесть милым, в
определённом смысле…
‒ Но? ‒ впрочем,
невозможно представить себе и одного человека, что не счёл бы
лаконичность речи его собеседника за более лучшее качество, чем
болтливость Фридриха.
‒ Видишь ли, это
займёт некоторое время… сам понимаешь, что это не обычная валютная
операция. Ты же не будешь против, если я выдам тебе награду после
того, как мы закончим дело? Примерно к тому моменту я как раз
закончу, ‒ пока Фридрих продолжал заливать мозг слуги различными
ненужными ему подробностями, он сам был настолько тронут подобным
отношением Фридриха к нему, что у него даже пробилась слеза.
Слишком нечасто простолюдины испытывают подобное справедливое и,
что ещё более важно, равное обращение от тех, кто гораздо более
высок статусом. Даже не подозревая о прошлой жизни Фридриха, о
которой не забыл, пожалуй, только самый внимательный читатель,
отличающийся прекрасной памятью, он, тем не менее, почувствовал
определённое родство с Фридрихом. Хотя социальная дистанция между
ним и юным герром, вбитая ему в голову ещё в детстве и
отпечатанная, словно стигма, в самом его естестве, разумеется, не
давала осознать этого полностью.