Не удивительно, что упоминание
доктором Дорвичем в одном предложении здоровья инспектора, пилюль и
супруги, заставило почтенного гейса Джейсса взять себя в руки и
молча дождаться того момента, когда его собеседник, наконец,
расправится со своей папиросой и сам начнёт разговор о голубокожем
гиганте, вокруг которого в госпитале до сих пор царила совершенно
необъяснимая суета.
- Итак, что я имею вам сообщить о
нашем... субъекте, – убедившись, что словоохотливый инспектор
молчит и готов наконец внимательно и, самое главное, не перебивая
слушать приглашённого им же специалиста, доктор Дорвич затушил
окурок и, выбросив его в стоящую у входа в госпиталь урну,
продолжил: – Он, несомненно, прибыл в Тувор издалека. Как уж этого
юношу занесло в Дортмутские доки, я не скажу. Не знаю...
- Юношу? – изумился господин Джейсс.
– Вот этот вот громила, по-вашему, юноша?!
- Инспектор, – с намёком протянул
Дорвич. Тот вздохнул и махнул рукой, мол, продолжайте, я молчу. И
доктор продолжил: – Итак, сей молодой огр, к вашему сведению, никак
не мог быть вовлечён в драку в доках... иначе как волей случая.
Потому как ни слова не понимает на
лэнгри[2], а, следовательно, и подбить
его на участие в драке никому не удалось бы.
- А если... – осторожно начал
инспектор, но его собеседник лишь покачал головой.
- Нет, гейс Джейсс. За деньги он
драться тоже не стал бы. Точнее, в этом случае он почти
гарантированно проломил бы голову тому, кто предложил бы ему
подобный... заработок.
- Не понял, – помотал головой
инспектор, отчего его бакенбарды заколыхались, словно упустившие
ветер паруса.
- Народ, к которому относится этот
юноша, весьма щепетилен в некоторых вопросах. В частности, драка
для них – способ самоутверждения и определения места в иерархии их
общества, – попытался объяснить доктор, но, заметив недоумённый
взгляд собеседника, зашёл с другой стороны. – Иными словами,
предложить им деньги за драку – всё равно, что попытаться купить
вечер в обществе девицы из гентри[3].
- Доктор, – с укоризной произнёс
инспектор, как и все представители того самого гентри чрезвычайно
остро реагирующий на скабрезности, даже такие завуалированные.
- Уж простите старого солдата, –
усмехнулся в ответ тот. – Но вы же поняли, что я хотел сказать?
- Разумеется, – вздохнул инспектор. –
Но это не значит, что мне по нраву подобные... намёки. Ладно,
оставим это. Вас всё равно не переделать... Вернёмся к нашему
субъекту. Доктор, я, разумеется, доверяю вам и вашим знаниям, но
одного только утверждения даже такого знатока как вы, что некто не
мог принимать участия в противоправном деянии лишь потому, что...
да по какой угодно причине, судье будет совершенно недостаточно.
Мне необходимо допросить этого синекожего, а вы, как я успел
убедиться, умеете говорить на его трескучем наречии. Вы же
понимаете, что я хочу сказать?