- Более или менее, – я кивнул. Не
сказать, что я точно понял то, что хотел донести до меня Дорвич, но
тот факт, что мечта быстро освоить здешний язык помахала мне
ручкой, осознал. Жаль, конечно, но с другой стороны… – Доктор
Дорвич, полагаю, вы хотите предложить мне научить вас моему родному
наречию. А в ответ...
- Я научу вас лэнгри, – закончил за
меня доктор. Неплохо, конечно, но мало.
- Интересное предложение, – я перевёл
взгляд на окно, краем глаза продолжая наблюдать за собеседником, а
когда тот, судя по выражению лица, понял, что просто не будет,
договорил: – боюсь, только, что времени на это самое обучение у нас
будет очень немного. Сомневаюсь, что в госпитале меня продержат
достаточно долго, чтобы мы успели обменяться знаниями, даже с
учётом помощи вашего... амулета. После же выхода отсюда, боюсь, у
меня просто не будет времени. Нужно будет искать работу, какой-то
заработок. Понимаете?
- Не огр, точно не огр, – пробормотал доктор Дорвич с тяжёлым, и
вполне понятным вздохом.
Либры, кварты, короны, гроты, паны…
фарты, чтоб их! А, ещё и скеллинги, или бобы, если по-простому. Они
аккурат меж коронами и гротами расположились. И эта денежная
система вызывает у меня недовольство... нет, даже отторжение. То ли
избыточностью своей, то ли странным соотношением монет, понять
которое нельзя, можно только запомнить... и всё равно велик риск
запутаться. Ещё бы! Четыре фарта равны одному пану. Ладно, пусть. В
одном гроте четыре пана. Логично. Сколько гротов в скеллинге?
Четыре? Как бы не так. Их три! Почему? Потому что один скеллинг
равен двенадцати панам. Логика? Не, не слышали. Может быть, дальше
проще? Ха! Тщетные надежды. Нет, в одной либре, или как её ещё
здесь называют – в паунде, ровно четыре кварты. А в кварте... пять
бобов-скеллингов. Не четыре, не три. Пять скеллингов… или две
короны. То есть, одна корона – это два с половиной скеллинга. О, а
ведь есть ещё одна денежная единица, соверном зовётся. Золотая
монета для крупных денежных расчётов, как поведал мне доктор
Дорвич. И нет, в ней не четыре либры-паунда, не пять, и не три. И
даже не двенадцать. В ней, та-дам! Двадцать один скеллинг ровно. То
есть, паунд и один боб. Ну, бред же!
Радует только одно: некоторые из
названных монет нашли приют в моих доселе пустых карманах. Да, не
золотые соверны и не паунды-либры, и даже не кварты, но серебряные
скеллинги тоже неплохи. Даже если часть из них бренчит медной
мелочью. Один бобик в день. Ровно столько я выбил из рыжеусого
доктора за занятия по изучению языков. И скажу я, это было
непросто. Поначалу-то господин Дорвич был уверен, что мне будет
достаточно обмена знаниями. В смысле, он учит турсское наречие, я,
соответственно, изучаю-«вспоминаю» лэнгри – и всё на этом. Но мне
удалось доказать ему неоправданность таких надежд. Торговались мы
недолго, но весьма ожесточённо, и в результате пришли к компромиссу
в виде скеллинга за занятие в пользу бедных беспамятных синекожих
сирот. Так что сейчас, спустя неделю, в моём распоряжении имеется
целых семь скеллингов. Между прочим, среднее недельное жалованье
туврского мастерового, если верить утверждению всё того же Дорвича.
Не бог весть что, конечно, но лучше, чем ничего. А учитывая, что в
госпитале эти деньги тратить просто не на что, можно сказать,
начало накоплению стартового капитала положено.