Что ж, пора за
работу.
Натянув на вторую руку
огнеупорную перчатку и подхватив щипцы, я вернулся к горну и
уверенно взялся за хвостовик длинного кинжала, вытянув его из
полыхающего нутра. Положив заготовку на наковальню, я вознёс над
головой приятно оттягивающий руку молот и нанёс первый удар.
Отблески пламени заплясали по стенам, а его блики заиграли в наших
с дедом глазах. Я бил по раскалённому металлу, глубоко втягивая в
себя его приятный, наполненный жаром расплавленной стали воздух, и
моё сердце счастливо билось вдогонку отзвукам раз за разом
опускающегося молота.
Работа была тяжелой, монотонной
и изматывающей, пот стекал по лицу и спине, глаза болели и
слезились, а разлетающиеся вокруг фонтаны искр порой прожигали
кожу. Но это было неотъемлемой частью становления лезвитором,
потому я заставлял себя скалится в довольной ухмылке, ибо только
так моя душа породнится с огнём и металлом, и свяжет нас
неразрывными мистическими узами. И если ради этого требуется
перетерпеть боль - то да будет так! Я готов!
Я равномерно поднимал и опускал
руку, не замечая усталости, и моё внимание было неотрывно приковано
к тому, что происходило на наковальне. Уши глохли от непрестанного
звона молота, мышцы гудели от напряжения, но, подобно тому, что
происходит во время погружения в багритографию, я отринул этот мир,
полностью отдавшись ковке кинжала. Вдох расплавленного металла, и
мой молот взлетает и падает с чёткостью и неотвратимостью
смертельного удара, и светящаяся заготовка постепенно удлиняется,
превращаясь в хищное лезвие, призванное отнимать жизни своих
врагов.
Остановившись, я подхватил
мешок и досыпал в горн достаточное количество угля, после чего
встал к мехам. Задыхаясь от хлынувшего в лёгкие жара и зачарованно
наблюдая за танцем словно бы оживших, беспрестанно меняющих форму
оранжевых волн, я дождался, когда пламя разгорится с новой силой, и
вновь взял свою заготовку, сунув в самое сердце полыхающего жерло.
Когда же оранжево-красное свечение передалось металлу и растеклось
по всей его длине, я вынул полыхающую полоску и положил её на
наковальню. Мой молот не переставая отбивал певучий ритм по
металлу. Бил по заготовке, возвращал её в горн, снова бил, и звон
ударов гулко вторил моему тяжелому дыханию.
Я чувствовал себя счастливым,
находясь в этом полутёмном помещении лезвирия, где властвовало
пламя и сталь.