— Ведаешь ли ты искусством стихосложения, мил человек? — странно
спросил старичок. — Знаешь ли поэтику?
В отчаянной надежде спастись от погони я кивнул и сказал:
— Я знаю самые замечательные стихи на свете, — и тут же начал
декламировать первое, что пришло в голову: — Я к вам пишу — чего же
боле? Что я могу еще сказать? Теперь, я знаю, в вашей воле, меня
презреньем наказать.
Лицо старичка удивленно исказилось, а затем он широко
заулыбался. Он махнул мне рукой и повелел:
— Ну-ка, стремглав лети к нам. Я сейчас покажу Мите, что такое
настоящая поэзия.
И скрылся в окне, будто и не было его.
Мои преследователи уже выбежали к каналу. Я открыл дверь и вошел
в дом, благополучно уйдя от погони. Поднимаясь по лестнице на
второй этаж, я ломал голову, гадая, где мог видеть этого
удивительного старичка.
Дом, куда я попал, оказался большим и богатым. Не сравнить,
конечно, с Таврическим дворцом Потемкина, где по приказу Павла,
кстати, разместили казарму, но и не лачуга мелкого чиновника.
Лестница, по которой я поднялся, была широкой и покрытой
роскошными коврами. На первом этаже я никого не встретил, зато на
площадке второго в большом кресле храпел краснощекий и красноносый
слуга. Я ощутил запах винных паров.
Окна прикрыли шторами. На площадке были две двери и некоторое
время я постоял, пытаясь сориентироваться, в какую из них идти.
Из-за двери слева послышался нетерпеливый крик:
— Ну где ж ты там, господин стихосложитель? Иди сюда, изнемогаю
от нетерпения!
Я поспешил на зов, не смея и надеяться, что попал по адресу.
Если это тот, о ком я думал, счастью моему не будет предела. Кроме
того, я уже примерно разобрался, в какую эпоху попал. Это наверняка
1800 год, когда старичок, что позвал меня сюда, только вернулся из
Швейцарии и сразу попал под опалу императора.
Краснолицый служитель продолжал безмятежно спать, клюя носом. Я
открыл большую дверь и вошел в светлую просторную комнату. Окна
распахнуты настежь, с улицы дул свежий ветер с примесью моря и до
сих пор доносились свистки городовых.
У одного из окон стоял стул, а на нем сидел тот самый маленький
старичок с морщинистым лицом и умными живыми глазами. Тонкие черты
лица его чем-то напоминали большого проказливого ребенка. На нем
был надет камзол на голое тело, на одной ноге — туфля, на другой —
сапог.