Забывшись, император говорил все громче и под конец выкрикнул
слова.
— Совершенно верно, ваше императорское величество — подтвердил
Суворов. — Жадность застила им взор. Загребли жар нашими руками, но
угольки-то слишком горячие оказались. Сами не удержат. Не
сегодня-завтра Бонапарт вышибет их из Италии.
— Ростопчина и Панина сюда, — громко приказал император и один
из адъютантов стремглав бросился из кабинета. — Верно говорите,
ваше сиятельство, и тогда вероломная Австрия сполна поплатится за
свою гордыню, эгоизм и недальновидность. А хитрые английские лисы,
любящие заварить кашу на континенте и издалека наблюдать за тем,
как горит костер, тоже потеряют. Причем много больше, чем
приобрели!
Последние слова он выкрикнул с ожесточением и видно было, как
озлоблен царь против Англии.
— Истинно так, ваше величество, — заметил Суворов. — Угодно ли
вам знать, как будут развиваться дальнейшие события?
Он хитро покосился на меня и я понадеялся, что он не увлечется
чересчур пересказом истории и не сболтнет ненароком чего
лишнего.
— Мне весьма интересно мнение такого всесторонне развитого
специалиста в военном деле и политике, как вы, князь, — ответил
император.
Суворов прошелся по кабинету взад-вперед, размышляя и почесывая
подбородок. На самом деле, он при этом вспоминал ту информацию о
будущем, которую мы обсуждали с ним долгими вечерами, когда он еще
лежал в постели.
— Ну что же, — сказал Александр Васильевич. — Смотрите,
государь. Сейчас мы фактически разорвали унию с Священной /Римской
империей и Альбионом против санкюлотов. Сии глупые жабы будут
раздуваться от гордости, пока Наполеонов башмак не вдавит их в
грязь. Тогда побегут они к нам, вопя о помощи. И тут наша повозка
должна выбрать, по какой ехать колее.
— Так-так, продолжайте, Александр Васильевич, — попросил
император. — Все это не далее как вчера мы обсуждали с советниками
Коллегии иностранных дел. Мне любопытно, к каким выводам придете
вы, в конце концов.
— А дальше все просто, государь, — ответил Суворов. — Мы
пришпориваем коней и мчимся по колее нового союза с цесарцами и
островитянами против якобинцев. Не останавливаемся, пока победный
стяг не взовьется в Париже. Надеюсь, в этот раз они образумятся и
не будут нам ставить палки в колеса.
В это мгновение в кабинет с поклоном вошел Федор Васильевич
Ростопчин, среднего роста и плотного телосложения. Широкое лицо его
обращено было к императору, правильный, но короткий нос чуточку
подергивался, пытаясь уловить, чем пахнет вызов императора. Голубые
глаза быстро охватили собравшихся и заметив Суворова, Ростопчин
немного успокоился. Двигался сановник быстро и, пожалуй,
резковато.