Накрывает
мою руку своей и поглаживает по запястью, а я впадаю в ступор, пытаясь
осмыслить его слова, и не могу.
– Что
значит на Север? Что вы имеете в виду?
– То,
что его отправят в тюрьму на севере в город Н. Без каких-либо поблажек и
привилегий, снова под другим именем. И тебе больше его не увидеть…поняла?
–
А…девочки? Где они?
Дрожащим
голосом спросила, вскочила и схватилась за спинку стула, чувствуя, как меня
шатает и как голова идет кругом, как становится плохо от одной мысли, что это
может быть конец. И что теперь я, и правда, его больше никогда не
увижу…Осознания еще нет, ничего нет. Только омертвение.
– Пока
не знаю, что делать…я пытался их спрятать, они в безопасном месте, но ничто не
может быть безопасным, пока кто-то знает, что ОН жив. Но я смогу о них
позаботиться. Пока смогу, а дальше посмотрим. Уезжай хотя бы ты, чтобы я мог
быть спокоен.
По
щекам катятся слезы, и я чувствую, как немеют кончики пальцев, как становится
тяжело дышать от накатывающей тоски.
– Кто
с ними?
–
Преданные люди. Но преданность в наше время вещь весьма относительная. Сегодня
преданы, а завтра нет.
–
Когда его увозят?
–
Завтра…
– Я
могу? Могу увидеть?
Напрягся
и стиснул кулаки.
–
Почему ты усложняешь мне жизнь? Почему не делаешь, как я прошу? Почему мне
постоянно приходится о тебе думать и не знать, куда деть тебя и твою
настырность. Вот я изначально подозревал, что от тебя будут одни неприятности.
Возьми билет и уезжай. Разве это так трудно?
– Карл
Адольфович… я вас умоляю, пожалуйста.
–
Завтра в шесть утра будут вывозить, соберутся провожающие…можешь затеряться в
толпе и посмотреть издалека. Это все, что можно сделать. И потом уезжай домой,
поняла? Обещай мне, что уедешь!
Кивнула,
стискивая челюсти, сжимая руки в кулаки. Да…наверное…наверное, уеду. Я еще не
знаю, что сделаю. Я вообще ничего не знаю. Меня как будто бьют снова и снова, и
я уже не уверена, что могу подняться с колен.
– А
теперь иди спать. Уже два часа ночи. Хочешь успеть его увидеть – надо лечь
немного поспать.
–
Почему? Почему он должен уехать?
–
Потому что некоторые люди узнали, что он жив, и начали его искать…больше нельзя
оставаться там, где он сейчас, и если хочет выжить – то только так. И больше
никто помочь не сможет. Только скрываться.
– И…на
сколько?