***
Ротмистр Васильев отставил в сторону
чашечку кофе и наконец-то перестал незаметно, как ему казалось,
разглядывать Александра.
— Вы изменились.
— Все течет, все меняется. Как ваша
служба?
— Благодарю, неплохо. После ваших
«подарков» на мое отделение пролился настоящий дождь наград и
поощрений, а меня даже грозились перевести поближе к Варшаве.
Похоже что все к тому и идет.
— Награды это хорошо. В прошлый раз
вы говорили, что мною недовольны. Вы не могли бы мне намекнуть, кто
именно?
Ротмистр немного помолчал, пододвинул
чашечку, отодвинул.
— Зачем это вам?
— Своих врагов надо знать в лицо. Вы
согласны со мною?
— Вы думаете, что сможете призвать
его к ответу? Полноте, корнет, не будьте так наивны — уйдет один,
придет другой. Да и нет доказательств.
— Я просто хочу знать, кого мне стоит
опасаться.
— Очень разумный и правильный подход,
Александр Яковлевич. Очень. Признаться, вы меня удивляете раз за
разом — и выдержкой, и разумностью суждений.
— Так вы мне скажете? Или это
служебная тайна?
— Ни в коем разе, всего лишь слухи и
сплетни. Кшиштоф Ягоцкий — вам знакомо это имя? Его сын Стефан,
весьма амбициозный молодой человек, был очень огорчен убытками
доверенных ему батюшкой в управление предприятий и имел несколько
встреч с весьма подозрительными личностями. Вот, собственно, и все,
что мне известно.
— Мне этого вполне достаточно,
благодарю вас.
— Будьте начеку, Александр Яковлевич,
этот господинчик редкостный упрямец.
Неторопливо возвращаясь домой,
Александр раздумывал:
«Ягоцкие, значит. Молодцы, творчески
подошли к решению неожиданной проблемы. Есть человек — есть
проблема, нет человека — нет проблемы. Зря они перевели наши
отношения из разряда служебных в личные, ой зря!»
Было бы легче, если бы князь мог
открыто собирать информацию, но увы! Наводящие вопросы — это
максимум того, что он мог себе позволить. Вся тяжесть собирания
слухов и сплетен легла на Савву. Вот уж кто ничуть не удивился
внезапному интересу командира к десятку крупных «делаваров» их
уезда. Надо, так надо, делов-то. Тем более что сам процесс
добывания нужных сведений пришелся денщику очень даже по душе:
потолкаться на рынке, посидеть с грузчиками в пивной, поболтать
вроде бы ни о чем с разбитной молодухой… Марыся вот только
ругалась, когда от благоверного слишком перегаром несло, да гнала в
сени спать. Две недели «тяжелого» труда Савватея не пропали даром,
и Александр уже даже и не сомневался, что этим семейством нужно
заняться. Кшиштоф Ягоцкий был далеко не праведником, но вел дела
тихо и осторожно, стараясь решить периодически возникающие
недоразумения с Таможенным и Налоговым департаментами старым и
неоднократно проверенным способом: подсовывая нужному чиновнику
«барашка в бумажке». А вот его сын и наследник Стефан по молодости
лет и врожденной живости характера не верил в утверждение «чем тише
едешь, тем дальше будешь». Из-за чего был печально знаменит
привычкой к рукоприкладству по отношению к окружающим и
подчиненным. К тому же он был изрядным женолюбом. Не в том смысле,
что жену любил, ее пока и не было, а в том смысле, что не пропускал
ни одной юбки, зачастую даже не интересуясь мнением самой девушки
на этот счет. Пара десятков скандалов с несовершеннолетними
девицами, покалеченные спьяну работники, выбивание штрафов с вроде
как провинившихся, контрабанда. Список достижений выглядел весьма
внушительно, наводя на нехорошие мысли о том, что корнет Агренев
далеко не первый, на кого Стефан «обиделся», больно уж легко и
привычно тот все организовал.