Македонский - страница 43

— Вот, — сказал он.

— Сундук? — я недоверчиво посмотрел на предмет в руках старика.

Аристотель энергично замотал головой.

— Если бы это был просто сундук! Внутри него то, чему Александр посвятил всю свою жизнь, эх ты! — он вздохнул и о чем-то задумался.

— Дай мне его, — сказал я.

Аристотель вручил сундук мне, а сам поспешил вернуть накладку в проем углубления. Стена приобрела прежний рельеф, на место встала картина. Стоило отдать должное изобретательности Македонского. С ходу не догадаешься о своеобразном сейфе. Впрочем, тайник на то и тайник, чтобы никто его не нашел, кроме обладателя. Я с любопытством рассматривал небольшой сундучок. Выполнен из металла, закрывается на замок и мало чем походит на вещь сколько-нибудь ценную. На сундучке нет ни столь излюбленных царем драгоценных камней, ни росписи, ни золотых или серебряных вставок. Тем более странно, что Аристотель отзывался об этой вещи с таким неподдельным изумлением.

Невозможно идентифицировать предмет.

Вот это уже любопытно – я впервые сталкивался с тем, что систма не может провести идентификацию и не обладает запрашиваемыми данными. Возможно, ответ крылся внутри сундука. Однако, когда я попытался его открыть то обнаружил что сундук заперт.

— Где ключ? — спросил я.

— Ключ забрала Роксана, — заявил Аристотель.

Я поднялся с кровати чтобы подойти к двери и попросить своих телохранителей вызвать в покои Роксану (которую, между прочим, так и не видел), но Аристотель перегородил мне путь.

— Что ты задумал?! — взвизгнул старик.

— Я хочу получить ключ!

— Не вздумай! Прошу тебя! — старик сложил руки лодочкой у груди.

— Это почему же? — удивился я.

— Ты не представляешь, что будет если о сундуке узнают те, кому об этом не стоит знать, — дрожащим голосом сообщил Аристотель. — Настанет время и Роксана принесет тебе ключ. Сама.

— Мне достаточно того, что о нем ничего не знаю я! Поэтому как-то пофиг. Пусть несет сейчас.

Я двинулся к дверям, оставив Аристотеля за своей спиной, что стало непростительной ошибкой. Грек бросился к лежащему на подносе на тумбочке разделочному ножу, схватил его и с невероятной для своего возраста прытью, догнал меня. Нож в руках Аристотеля коснулся моей шеи. Ничего не оставалось, как поднять руки и остановиться. Старик, тяжело дыша заговорил.