В общем, искал я себе занятия в этой самой Юме, потому что в
противном случае оставалось только сидеть за компьютером или пиво
глушить. А в больших количествах и то и другое вредно.
День начался как обычно – я вывел из гаража свой эндуро, или,
как их называют в Америке, «грязевой байк»: шестисоткубовую «Ямаху
Экс Ти», оставив ее молотить вхолостую на подъездной дорожке, а сам
вернулся, чтобы подтолкнуть постоянно заедавшие ворота. Так и не
могу собраться их подрегулировать. Когда едешь на работу,
заниматься этим некогда, а когда приезжаешь домой, то уже неохота.
Все время откладываешь, откладываешь – так и подталкиваешь рукой из
месяца в месяц. Позор. А дел-то на пять минут наверняка.
Кстати, о доме – он по размерам такой же, как и мой московский,
арендовал его с мебелью, и неплохой, что не так часто бывает, а
плачу я за него чуть больше тысячи долларов в месяц. Тоже
показатель того, что округ Юма – глухомань. Впрочем, я даже не в
самом городе Юме живу – там дороже, а именно в округе, в крошечном
городишке Уэлтоне, в гольф-клубе, раскинувшемся на ручье под совсем
не романтическим названием Койотова Купальня, где я даже начал
поигрывать в эту аристократическую игру. Точнее, уроки брать: в
гольф играть с кондачка не научишься. А что делать? Скучно
здесь.
Дом в аренду я нашел не столь по соображениям престижа, сколько
по удобству поездок на работу, ну и цена понравилась. Когда жена
была здесь, только морщилась, глядя на окружающий пейзаж. То ли
дело у нас в Подмосковье, с видом на водохранилище и сосновый лес.
За пределами гольф-комьюнити, которое тоже красотой не поражает,
рай заканчивался. За федеральным шоссе номер восемь были
апельсиновые плантации и промзона, где и располагался наш склад.
Там же раскинулись два трейлерных парка: один – для проезжих
туристов, асфальтированный и расчерченный белыми полосами, где
стояли редкие сверкающие RV, и второй – оседлый, где в старых
развалюхах, давно никуда не ехавших, называемых мобильными домами,
селилась все больше всякая шваль вроде сезонных рабочих. Поэтому
шоссе выступало естественным водоразделом между относительным
богатством и бедностью, причем бедностью отнюдь не той, которую
классики именовали «благородной».
С противоположной стороны тянулись поля, владельцы которых и
закупали нашу сетку. Вода здесь в дефиците, а сетка помогает ее
экономить. Найти бы еще средство, которое помогло экономить им
пестициды… По слухам, ничего из того, что было выращено здесь, в
рот и брать нельзя было: сплошная химия. Но я над этим слишком не
задумывался, полагая, что от судьбы не сбежишь, а лишь избегал
покупать полуфабрикаты.