Я уже догадывалась, но по-прежнему не
хотела верить, что это происходит со мной, здесь, сейчас. Ведь этот вечер
должен был стать самым счастливым в моей жизни… Ладони Джонаса неторопливо
спустились обратно на грудь, мягко помассировали, пальцы потеребили соски и
довольно сильно сжали горевшие огнём вершинки. Я охнула, глаза сами широко
распахнулись, а внизу живота всё сжалось, окунув в жаркий водоворот. Между тем,
платье неумолимо ползло вверх, обнажив уже мои ноги почти до колен…
-
Твою девственность, любовь моя, - хрипло выдохнул на ухо Джефф, и к моему
отчаянию, внутри всё затрепетало от сладкого ужаса и – предвкушения. – Джон
станет твоим первым мужчиной, Мари, сегодня, сейчас. Тебе же понравилось,
любимая, правда? Ты так стонала…
-
Не закрывай глазки, милая, - бархатным голосом попросил Джонас, но в его тоне
слышался приказ, ослушаться которого я не посмела.
Он отстранился, выпрямился, не отрывая
от меня горевшего тёмной страстью взгляда, с его губ не сходила довольная
усмешка. Джон одним движением снял рубашку – камзола на нём уже не было, и я
снова всхлипнула, сглотнув вязкий ком в горле.
-
Н-не надо, пожалуйста… - прозвучало беспомощно и как-то совсем умоляюще, и я
поняла, что зря это сказала.
Почти чёрные глаза Джонаса вспыхнули,
усмешка стала шире. Он наклонился, опёршись о спинку дивана и всматриваясь в
моё лицо, а я старалась не опускать взгляд ниже его подбородка. Обнажённое тело
сводного брата я видела первый раз, да вообще, впервые в жизни, и… это
волновало против воли, притягивало и рождало нездоровое любопытство, от
которого подводило живот.
-
Ты не ответила на вопрос, Мари, - тем же бархатным тоном произнёс Джон, легко
коснувшись кончиком пальца моих провокационно торчавших и очень чувствительных
сосков. – Тебе понравилось то, что я с тобой делал?
А Джеффри, между тем, уже поднял платье
почти до подвязок на чулках… Я помотала головой, отчаянно не желая признаваться
в своей постыдной слабости, слёзы снова смочили щёки, и с губ сорвался слабый
всхлип. Джонас негромко рассмеялся, отчего по телу разбежались колкие мурашки,
потом опустился на диван, обхватив мои почти обнажённые ноги и положив их себе
на колени. При этом ладонь сводного брата словно невзначай погладила коленку, и
я неосознанно сильнее сжала их, хватая ртом густой, плотный воздух. Меня
раздирали противоречивые желания, одурманенное сознание никак не хотело
смиряться с происходящим, но сопротивляться распаленному телу становилось с
каждой секундой сложнее. Даже несмотря на страх, замешательство и стыд от
осознания, насколько неправильно всё то, что со мной делают.