Невеста Темного Князя - страница 6

Я прекрасно знала, где нахожусь. Прекрасно знала и деревню — нашу деревню. Несмотря на то, что бабушка здесь не жила с самого своего дня свадьбы (они с дедом сразу уехали к деду в Москву), но, тем не менее, в эту деревню приезжали и мои родители, и мы с братом. Раньше приезжали каждое лето. Теперь, когда я выросла, стала работать, мне не всегда давали отпуск летом — поэтому иногда я оставалась без лета в деревне.Правда, однажды, когда начальство отправило меня в отпуск в ноябре, я было хотела провести это время в «родных пенатах», но мама отговорила меня: «дома в деревне небольшие. Летом — все на улице, а в ноябре ты будешь постоянно в доме сидеть, тетке Нежане надоедать…»Я тогда послушалась маминого совета — и не поехала.Но, тем не менее, это была моя родная деревня — и заблудиться здесь для меня было просто невозможно.Однако возницу мои возражения не убедили. Он терпеливо дослушал мою пламенную речь про «родные берега» — и тут же отправился провожать меня до дома Ильи, по пути пытаясь объяснить, что одной в этих местах лучше не ходить.— Особенно красивой молодой девушке, — поиграл бровями мужчина. — А то какой змей утащит … им же всё время человеческих невест не хватает. «Хм, шутник».— А свои у них куда деваются? — поддержала я игру возницы.— Так мало же своих невест рождается, — мужчина хмыкнул.— У них змейки — редкость. Вот они наших девиц и воруют.«Надо же… как красиво выдумал. Змейки у них. То есть змеи…»Я почему-то думала, что если уж и пугать, то волками, медведями — места тут глухие, лесами окруженные. Самое то для страшилок. А он — змейками. — А кроме змей, есть ещё что-нибудь опасное? — поинтересовалась я, лукаво посмотрев в сторону мужчины. — Звери покрупней?— А разве мы говорили про зверей? — удивился возница. — Или ты ещё и про оборотней послушать хочешь?— Расскажите? — с надеждой в голосе спросила я. Но мужчина вместо того, чтобы действительно рассказать какую-нибудь интересную историю (он же явно умел их сочинять), просто рассмеялся… Даже нет, не рассмеялся, а захохотал, тряся при этом головой.— Смешная ты, лада. — Возница остановился, что смерить меня долгим, внимательным взглядом. — Отчаянная, светлая, да ещё смешная… теперь я понимаю, почему именно ты… Он резко замолчал, кивнув в сторону старого колодца.— К этому колодцу не ходи, — в приказном тоне протянул он. — Если, конечно, не хочешь познакомиться с оборотнями. Я непонимающе уставилась на возницу.«Это он шутит… или всерьёз говорит?» По спине пробежали неприятные мурашки.— Лес рядом, — чуть мягче пояснил возница, кивнув в сторону этого самого леса. — Лесные обитатели в жару тоже пить хотят.«Ааа… всё-таки про животных». Я мысленно перевела дух и успокоилась. И так сейчас в деревне полно всяких странностей — отсутствие жителей, заброшенные дома… мне ещё только оборотней не хватало.— Вы знаете, — осторожно спросила я, поглядывая на мужчину. — Вы знаете, куда делись все жители деревни?К несчастью, именно в этот момент я оступилась — не увидела кочку, на которую криво наступила. Могла бы легко свернуть себе ногу, если не шею… но меня вовремя поддержала сильная мужская рука.Иногда в жизни происходят странные вещи: приезжаешь ты, допустим, в чужое, незнакомое место — а чувствуешь себя там как дома, или встречаешь незнакомого человека — а кажется, что знаешь его уже очень давно.И уж совсем странно, что время от времени такое чувство у меня возникало по отношению к вознице. Ведь не знакомы мы были, я даже имени его не знала, а такое странное дело… Вот и сейчас, поддержал он мою руку — а на душе сразу спокойней стало.Я осторожно покосилась на мужчину — и тут же встретила его непонятный, как будто ты торжествующий взгляд.— Я так и не знаю вашего имени, — вырвалось у меня против воли. Мужчина улыбнулся … и даже было протянул ко мне вторую руку — к моему лицу. Но не прикоснулся ко мне — его рука так и зависла в воздухе.Описав ею круг в воздухе, возница представился:— Гостомысл.Редкое имя. Даже для наших мест — редкое, не слышала никогда такого. Разве что в книжках… — Кажется, один из великих князей-воителей носил это имя, — вспомнила я. Мужчина немного склонил голову на бок и усмехнулся.— Не один.— А я — вы это уже знаете, Людмила.— Людям мила, — кивнул Гостомысл, безошибочно назвав значение моего имени. — Поэтому и Мила… Очень мила.Игра слов не могла меня не смутить — чувствуя, как у меня загораются щеки, я быстро опустила голову вниз, попутно пытаясь угадать, какой смысл в себе несет имя возницы. Гостомысл… — «чужой, чужак» и «думать».Интересное имя… «Княжеское».Мужчина, который все ещё держал меня под руку, довольно хохотнул — будто услышал какую-то забавную шутку. «Или увидел…»Я вскинула голову, надеясь, что он всё-таки кого-то увидел… но перед нами была всё та же необитаемая деревня.— Так где все? — спросила я, вспомнив, что сейчас есть куда более важные и неотложные вещи, чем мои девичьи чувства. — Куда делись все деревенские?— Здесь всегда так в это время года, — пожал плечами Гостомысл. — Летняя Калиновка же.—А есть ещё «не летняя»? — спросила я. Гостомысл кивнул.— Есть, Мила. Я же предлагал свести вас туда.— Так мне же детей домой надо было отвести, а дом их здесь, — вздохнула я. — Ты уверена? — мягко спросил возница.Я на минуту задумалась. С одной стороны, я давно не была в деревне — и за это время Илья мог вполне переехать в другую деревню. Может, там работы больше… или школа лучше. Но тогда бы тройняшки точно сказали бы мне об этом! Если бы Илья с семьей жили в другом месте, племяшки ни за что не поехали бы в старый дом… смысл им в нежилом доме ждать своих родственников?«Но дом и правда казался нежилым». — Что, ехать в эту другую, не летнюю Калиновку?Непрошенная мысль заставила меня снова сбиться с шага… твёрдая мужская рука, продолжавшая осторожно меня поддерживать, ощутимо напряглась.Я решила не пороть горячку. Тащить детей в какую-то другую, незнакомую мне деревню в то время, как наши родственники, возможно, уже мчатся сюда на всех порах — так себе идея.— А вы знаете, где сейчас тетя Нежана? — решила попытать я счастья у Гостомысла. — Может быть, как-то можно дать ей знать, что мы с её внуками вернулись домой?— Мог бы? — вопросом на вопрос ответил возница. Склонив голову на бок, он посмотрел на меня как на что-то забавное. — Наверное, мог бы… но ведь это деревня, Мила. Здесь всё живое: все видит и слышит… — … то есть… — я никак не могла ухватить суть его ответа. Гостомысл рассмеялся и махнул рукой в сторону Илюхиного дома.— Зайди за калитку — так, чтобы я видел.И в этот момент он отпустил мою руку. «То есть это всё, провожание закончилось?» — не поняла я. — «Вот так резко?»А затем увидела в окне три любопытные мордочки своих племянников: тройняшки, судя по всему, уже успели выспаться … н-да, а я думала, что у меня будет больше времени.Зато теперь хотя бы становилось понятно, почему возница так резко выпустил мою руку — в деревне нравы строгие, только сосватанные могли ходить рука об руку, не вызывая кривотолков.Повернувшись к мужчине, я поблагодарила его за помощь, пожелала ему хорошего дня — и побежала к калитке. Гостомысл, не двигаясь, молча наблюдал за тем, как я открываю калитку, захожу внутрь, закрываю её, поднимаюсь на крыльцо… когда я открыла дверь в дом, я решила ещё махнуть рукой моему провожатому… но возле дома уже никого не было.Тройняшки встречали меня, насупившись.«Куда уходила? Почему нам не сказала? Почему ушла одна?» — в общем, меня так родители не отчитывали, как мои шестилетние племяннички. Впрочем, если сложить все их года, то все вместе они получатся всего на чуть-чуть младше меня. — Хихикнув над этой своей глупостью, я спокойно рассказала ребятам, что ходила к дому тети Нежаны.— Зачем, тетя Мила, — уперев руки в боки, сердито поцокала языком Ариша. — Бабушка сама к нам придет, как только узнает.— Да как она узнает-то, Ариша, — покачала я головой. — Если мы её искать не будем, как она узнает.— Узнает! — в один голос воскликнули все трое. — Вот увидишь, тетя Мила.«Мне бы их уверенность…» Впрочем, ничего другого всё равно не оставалось — деревню я уже всю обежала, даже за пределами деревни успела глянуть… и выходило так, что выбора-то всё равно не было.Оставалось только ждать, занимая детей теми раскрасками, которые мы прихватили с собой из города.А день меж тем начинал тихонько катиться к закату.Уже Солнце не видело высоко надо головой, а медленно катилось к горизонту, напоминая, что ещё пару – тройку часов — и всё, настанет закат.Это также напоминало мне об обещании, которое я дала Назару — и о том, что у меня не получится его выполнить. Я отчетливо понимала, что сейчас, даже если в деревне появится кто-то из родственников Ильи, я вряд отважусь на обратное путешествие к станции. Возможно, по какой-то неведомой причине, мне и не стоило оставаться в родной деревне, но зато мне точно была известна причина, по которой мне не следовало бежать одной по лесам и прелескам в сумерках — диким зверям всё равно на мои обстоятельства, у них свои гастрономические трудности.Кстати, про гастрономию… на моем попечении все ещё находилось трое маленьких детей, которых надо было кормить. И кормить разнообразно. Пришлось мне самой сделать набег на огород брата. Да, несмотря на то, что огород казался неухоженным, запущенным — прочти брошенным, здесь росло всё, что было необходимо. Следовало только повыдергивать сорняки — и обнаруживались вполне приличные грядки.Я подумала, что это неплохая идея, чтобы занять детей — с одной стороны, так они хотя бы не будут напряженно всматриваться в сторону дороги… да и родителям помогут.«По крайней мере, отцу — так точно».Я не знала, по какой причине Глаша убежала в Москву, прихватив с собой детей… но я была уверена, что мой троюродный брат не сможет так просто простить жену — именно из-за детей: не должна была мать тащить их с собой в чужой город для того, чтобы просто бросить их на одного из родственников. Если бы она убежала вместе с тройняшками — на самом деле прихватив детей с собой, а не просто используя их как отвлекающий манёвр — тогда у меня и то было бы больше к ней уважения.Занявшись огородом, мы так увлеклись, что пропустили появление у нашего забора первого живого человека (ну, если, конечно, не считать возницу) — высокий мужчина в красивой косоворотке громко окликнул меня несколько раз … и последний раз достаточно громко — так, что я, наконец-то, отвлеклась от тройняшек.— Не ходи, тетя Мила, — законючил Миша. — Чужак это. Нельзя нам с ним общаться. «Обособленность деревни уже плохо влияет на детей», — мысленно подчеркнула я пункт претензий к своему троюродному брату. Дети уже в дороге продемонстрировали, что боятся незнакомых людей – и вот пожалуйста, даже в родном доме — то же самое поведение.Я улыбнулась Мише и пообещала, что всё будет хорошо. А сама пошла к забору — там, где стоял мужчина.— Доброго денька, хозяйка, — широко улыбнулся мужчина. Улыбка у него вышла хоть и широкая, но не добрая. Возможно, из-за слишком выпирающих клыков… а может, из-за моего слишком богатого воображения: Гостомысл напугал меня байками про оборотней, вот теперь везде нечисть и мерещится.— Доброго, — кивнула я. Мужчина снова широко улыбнулся.— А я вот коня потерял… убежал, ирод проклятый… Не позволите путнику войти, отдохнуть?Дети сзади недовольно заверещали, громко оповещая и меня, и незнакомца, что их папа не разрешает всяким чужакам входить в его дом.Мои племянники во весь голос и безо всякого стеснения кричали, чтобы я никого не пускала — чужаки, мол, приносят с собой беду.Я покраснела от стыда и неловкости, но все же нашла в себе силы обернуться и шикнуть на тройняшек.— Простите, — виновато протянула я, повернувшись обратно к путнику. — Сами понимаете, дети.Мужчина кивнул, продолжая улыбаться… и настаивать на приюте.Нет, не то, чтобы это было странно — судя по всему, наш дом сейчас оказался единственным жилым домом в целой деревне… но ведь ему как бы надо коня искать — ночь же скоро, а тут диких зверей — видимо-невидимо.И потом, он же и сам должен понимать, что одинокая женщина с детьми… не может позвать чужого мужчину внутрь дома. Не принято у нас так. Если бы я была сама разведенной или (не приведи Господь) — вдовой, тогда деревенские ещё как-то пропустили это сквозь пальцы, а так… не по статусу мне было привечать гостей.Зная, что лучшая политика — это честность, я так и сказала гостю, сообщив, что это дети моего родственника, и мы скоро ждём его домой.— Я надеюсь, до вечера кто-то нибудь из родных появится, — вздохнула я, выдавая свою последнюю «оставшуюся в живых» надежду. — Может быть, тогда, если вы не найдете другого места, чтобы переночевать…— Честная светлая, — удивленно моргнул мужчина. А затем по хищному улыбнулся. — Надо же, как мне повезло.«Хмм… о чем это он?»—А водички… водички не подашь, хозяйка? — тут же произнес путник. — Пить очень хочется.— Да, конечно. — Кивнула я. Отказывать в воде не то что человеку — даже зверю, было бы преступлением. Тем более, что колодец был тут же, и даже кружка большая имелась — я ей поливала первые две грядки, пока дети не приволокли мне нормальное ведро.А дети, кстати, снова заверещали — не нравилась им, что я хочу подать кому-то воды (Ариша даже попыталась отобрать металлическую кружку, пока я крутила ручку колодца). — Вы ведете себя неприлично, — шепотом обратилась я к малышам. — Нельзя быть такими бесчувственными.— Но ведь это же чужак, тетя Мила, — расстроено протянул Паша. — Чужаки — они опасные.Хмм… опять двадцать пять! Но я вдруг подумала, что возможно дети не так уж неправы: ведь и у нас в городе учат детей не разговаривать с незнакомцами, не садиться в их машину… — Правильно, — кивнула я, решив… не ломать Илюхино воспитание. — Если вы встречаете чужого человека, вы должны сразу же обратиться к взрослым, которых знаете…И с этими словами понесла воду путнику.— Простите, — с виноватой улыбкой обратилась я к мужчине. И объяснила, что в городе детей учат такому же. — Понимаете, правила есть правила: если нельзя, то нельзя для всех… мои племянники всё правильно усвоили… просто немного перестарались.Мужчина удивленно моргнул.— У вас в городе похищают детей? — кажется, такая мысль даже не могла прийти ему в голову.Я кивнула.— К сожалению.Мужчина удивленно потряс головой.— А… зачем? Ребенок ведь всё равно другого рода будет, как не воспитывай.Эм… вот она — вся прелесть деревенской жизни. Взрослый мужчина даже не мог понять причину, по которой иногда пропадают дети. Как же это объяснить? Понизив голос на два тона — так, чтобы дети точно не услышали, я объяснила всё в общих чертах. Мужчина… зарычал!— Что это за место? Почему эти ироды ещё живы? — Возмущенно сверкнув глазами, он рявкнул. — Как вы можете растить детей в таком страшном месте? Я пожала плечами, пытаясь защитить городскую жизнь. Что полиция, школа и родители делают всё возможное, дабы такого не происходило… но подобные случаи все же бывают.— Одно дело — девиц воровать, — продолжал возмущаться мужчина. — Другое дело – дети!… этих существ надо скидывать людоедам на пир!— Хм… — за девиц мне стало обидно. — Знаете, девушки бесчестье тоже не очень-то хорошо переносят.Мужчина замер. Сузив глаза, он зло посмотрел на меня.— Наши свадьбы признаются во всех мирах!Не знаю, что он хотел этим сказать. Впрочем, я тоже не знала, как объяснить, что в большом мире – не в их уютном сельском крае — девушек воруют не только брака ради.Но мужчина, кажется, уже сам догадался.— Какая мерзость, — в сердцах он даже сплюнул на землю. — У вас что, не хватает доступных самочек… А потом, видимо, поняв, с кем имеет дело, прикусил язык. — Прости, Светлая, не должен был я задавать этот вопрос. Но уж больно ты меня огорошила своими откровениями.— Да ничего, — кивнула я… и только тогда вспомнила про воду. Протянув кружку через забор, я ожидала, что путник сразу же возьмёт её… но мужчина почему-то медлил, пристально рассматривая что-то на моём лице.— А я ведь хотел тебя утащить… понравилась ты мне, — он улыбнулся. — Но нет, ухаживать буду.Для того чтобы взять чашку, ему не надо было прикасаться к моей руке, но он специально провёл пальцами по тыльной стороне моей ладони… и тут же первым одернул руку (я даже ещё среагировать не успела) — одернул, как будто обжёгшись.Разочарованно посмотрев на мои пальцы — там, кстати, ничего не было — путник огорчённо протянул:— Да ты уже сосватанная… Он быстро взял кружку, осушил её одним махом — и вернул её мне, пустую, низко при этом поклонившись.— Благодарю за милость, княгинюшка… Вкусной колодезной водичкой угостила.Мужчина снова поклонился — уже не мне, а во все четыре стороны поклонился, и отошёл от забора.— Прости, Князь, не признал.Я же осталась стоять на месте с пустой кружкой — и открытым ртом.«Эм… что это сейчас такое было?»Подбежавшие племянники крепко обняли меня со всех сторон и напряжённо провожали удаляющую спину путника так, как будто знали что-то про него. Что-то, о чем я была совершенно не в курсе.Правда, долго думать о странном поведении мужчины и тройняшек не получилось — не прошло и десяти минут, как у детей забурчало в животах, напоминая мне о том, что пора было перебираться к плите: это я могла обойтись на ужин водой и пустой картошкой, а детей надо было накормить если уж не разносолами, то хотя бы сытно и вкусно.Поскольку особого разнообразия ингредиентов у меня под рукой не имелось, на ужин пришлось ограничиться постным, но всё равно густым щавелёвым супом; а также печёной картошкой, заправленной подсолнечным маслом и укропом. Ещё я умудрилась сделать на сковороде что-то типа тонкого лаваша, на который ребятня принялась с удовольствием намазывать найденный Аришей на одной из полок старый мёд.Странно, что мы не смогли найти ни одной банки варенья… но Ариша сказала, что тетя Нежана обязательно покажет, где что хранится — и я прекратила расспросы.Вообще, дети продолжали упорно в это верить: мол, ещё чуть-чуть, и их бабушка появится на пороге. А я тем временем решила приготовиться к ночёвке. Самое интересное, что пока я бегала по дому в поисках чистого постельного белья, мои деятельные племянники ухитрились самостоятельно закрыть ставни на окнах. Я с этими ставнями утром где-то полчаса мучилась, пытаясь их открыть.А они закрыли.И справились всего за пару минут.— Это разве обязательно? — недоверчиво спросила я, зажигая дополнительную лампу на батарейках. Сколько себя помню, мы никогда не закрывали ставни на ночь. Но у племянников было своё мнение. — Обязательно, — хором кивнули дети. — Конечно же, обязательно, тетя Мила. Сейчас ещё такое время.И в очередной раз мне стало не по себе.Я внезапно очень чётко ощутила всю зыбкость нашего положения — я одна с тремя детьми в странно вымершей деревне, а на много сот километров вокруг ни города, ни поселения — они леса, болота… и может быть даже оборотни.В этот момент мне стало дико жаль, что возница куда-то делся.Плевать на традиции, плевать на слухи и сплетни… с ним было бы не страшно!Я вздохнула и мысленно приказала себе успокоиться. Не хватало ещё своей истерикой детей напугать! Стиснула зубы, в то же время продолжая улыбаться, шутить … и даже, пока занималась постелями, рассказывать тройняшкам какую-то занимательную историю. Несмотря на то, что у детей в доме была своя собственная хорошо обставленная детская, мы решили заночевать все вместе в главной «горнице» — в зале, где стояло два раскладываемых дивана: на одном диване я решила положить мальчиков, а на втором должны были поместиться мы с Аришей. В тесноте — да не в обиде. И главное, что всем вместе не так страшно. А между тем в щелку ставень было видно, что день почти догорел. Дети к тому времени, зевая, устроились в своих постелях и стали требовать от меня очередной сказки. Я охотно принялась за новое повествование, при этом чувствуя, как по моему телу проходит нервная дрожь. Страх за страхом, волна за волной — первый раз, второй, третий… Смешно сказать, но только сейчас я вспомнила, что ни тройняшки, ни я сама не почистили зубы на ночь — но сейчас было поздно что-то решать, поэтому я благоразумно промолчала… об этом. А так.. я, напротив, не замолкала ни на минуту. Прислушиваясь к тому, что происходит на улице, я рассказывала тройняшкам про отважную девушку Беллу, полюбившую опасного хищника. И про опасного хищника, который смог остаться человеком.Дети пришли в восторг от моей истории — и кажется, совсем не волновались о том, что мы находимся в деревне совершенно одни. «Они воспринимают всё происходящее, как что-то естественное и привычное», — подумала я, с подозрением покосившись на своих зевающих племянников. Трудно было подумать, что эти милые крохи могут от меня что-то там скрывать. А с другой стороны…… помнится, они очень интересно себя повели во время приезда скорой.Я задумалась… и почти пропустила стук в дверь. Стучали! Сначала тихо, потом чуть громче, а потом… да, я бросилась к небольшому отверстию в ставнях, чтобы проверить, не показалось мне. Нет! Во дворе стояло что-то огромное… темное. И оно шевелилось. — Мамочки, — тихо протянула я, — мамочки!Дети, повскакивав со своих постелей, бросились ко мне… точнее к окну, радостно вереща.— Бабушка Нежана! Бабушка приехала.А со стороны улицы я услышала зычный голос родственницы — судя по всему, это действительно была бабулина сестра, тетя Нежана.Я бросилась к двери, чтобы открыть её — и, выскочив на улицу, уже с крыльца увидела то чудовище, которое меня напугало: огромным и темным монстром оказалась тележка с красивой пегой лошадкой и дядей Ершем на козлах.— Мила! — поздоровался старик, приветливо махнув рукой. — Добрый вечер, девонька!Я улыбнулась, помахала в ответ… и мне тут же перекрыла обзор тетя Нежана. Поднявшись на крыльцо, она порывисто обняла нас с тройняшками. А потом, даже не поздоровавшись и не узнав никаких деталей, деловито произнесла:— Всё, Мила, быстро езжай с Ёршем до станции. Тебе здесь нельзя.Я открыла рот от удивления. Нет, я не подумала, что меня выгоняют — у нас не те отношения в семье, чтобы кто-то мог выгнать кого-то на ночь глядя из дома.Значит, была какая-то веская на это причина!Я внезапно осознала, что просьба моего брата не задерживаться на ночь в деревне была чем-то важным и даже необходимым — раз тетя Нежана так сильно экономит время… только вот день уже почти догорел.— Тетя Нежан, — я кивнула на зарево от остатков заката. — Не успею я до ночи. — Ёрш тебя до станции довезет. — прижимая к себе Аришу, повторила тетя Нежана. — До самой станции, Мила. Идти пешком не надо.— Но ведь… — я снова кивнула в сторону стремительно темнеющего неба.— Не успеем мы, Нежан, — вздохнул дядька Ёрш, который тоже очень внимательно смотрел на закатное зарево. — Поздно уже.— Нельзя ей! — истерично воскликнула тетя Нежана… и кажется заплакала. — Что я Забаве скажу…Дядька Ёрш, спустившись на землю, повёл свою лошадку к воротам, которые располагались немного левее. — Спрячем её. Авось и не найдет.