В эти мгновения, выскочив из своих безнадежно спутавшихся
экипажей, негодяи неумолимо побежали в нашу сторону, намереваясь
довести свое черное дело до логичного конца. Кто же это такие, как
они смеют действовать так отчаянно и дерзко в столице империи,
организуя покушение на самого Суворова?
К тому времени я нисколько не сомневался, что главной целью
душегубов была вовсе не моя скромная персона, а именно наш
знаменитый военачальник. Кому-то он чересчур сильно помешал,
кому-то чрезвычайно сильному, способному устроить перестрелку среди
бела дня на улицах Петербурга. Ладно, все эти загадки мы сможем
разгадать потом, а сейчас самое главное выжить и спасти свою
драгоценную головушку, чтобы было потом чем размышлять над
происходящим.
Слева открыла более-менее подходящая улица и я снова закричал
кучеру:
− Сворачивай влево, дурень, не видишь, что ли?
И снова мой истошный крик послужил отличным мотиватором и наш
извозчик успел послушно натянуть поводья и отправить дико ржущую
девятку скакунов в боковой проем. Мы проехали непозволительно
близко к убивцам, и я увидел со сжавшимся сердцем, как они припали
на одно колено и прицелились в нас. Делать было нечего, оставалось
только надеяться на низкое качество нынешних оружий и умолять
Господа Бога, чтобы он отправил пули совсем другое место, а не в
наши многострадальные тела.
− Кто это такие? – кричал Кушников, которого, видимо, волновали
те же самые вопросы, что и меня.
Стрельцов ничего не говорил, а весьма разумно продолжал
корчиться на дне нашего тарантаса, спасаясь от обстрела. Я едва
успел подумать, что было бы неплохо последовать его примеру, когда
сзади снова раздался залп. На этот раз пули просвистели совсем
рядом. Ни одна из них, к счастью, не задела меня и я уже хотел
снова ликующе засвистеть, но тут услышал стоны.
На спине несчастного кучера, одетого по случаю торжественного
приема в белый меховой плащ, расползлось красное пятно. Не говоря
ни слова, он повалился набок, а наши лошади понеслись дальше,
словно самосвал, катящийся с обрыва с заснувшим водителем за
рулем.
Однако этим несчастием трагедия не закончилась.
− Что же это такое, Витя? – прошептал Стрельцов со дна кареты и
поднял окровавленную ладонь, которую прижимал до этого к груди. –
Меня подбили, Витя, слышишь, подбили?