Потом все прошло. В один миг, и так, будто бы ничего и не было.
И пытка, наглядная демонстрация... Нет, не возможностей поганого
говорящего пузыря – в них-то я как раз нисколько не сомневался! О!
Была показана моя истинная ценность в глазах шара, или что там у
этого гада вместо.
И я запомнил. Отложил в самый потаенный закоулок души, спрятал
за стальной дверью с сейфовым замком – чтоб, не дай Бог, не
выказывать страха, не вздрагивать всем телом при одной мысли о
причинении вреда этому... Этому! Этому, который однажды сдохнет, и
я стану тому причиной.
В чем тут же самому себе торжественно поклялся единственной
драгоценностью, что еще у меня, потерянца, реликта прошлых,
невообразимо далеких времен, еще осталась. Памятью!
Скажу сразу: нелегко было утихомирить вскипевший адреналином
разум, спокойно подняться и, не выказывая очень уж очевидно
отношения к шару, усесться за столик. Но вместо того, чтоб
попытаться разорвать этого колобка голыми руками, а, скорее всего,
получить еще одну болевую «дозу» нравоучений, прочистил горло и
сказал:
- Я все понял. Мне потребуется минута, чтоб максимально точно
сформулировать вопросы.
- Отлично, - воодушевился шар. – Какое потрясающее
самообладание! Если бы я не был уверен, что твоя одежда не
оборудована аварийным модулем кибериньектора, решил бы, будто все
дело во впрыснутых в кровь успокаивающих препаратах. Любопытно было
бы взглянуть на результаты экспресс анализа твоей
крови...
Тварь еще чего-то там бормотала об уровне гормонов и управляемой
реакции. Честно говоря, я не слушал. А и слушал бы – так половину
не понял бы. Инопланетник конечно каким-то образом вложил мне в
голову знание его тарабарского языка, но, как и в любом другом, в
нем присутствует масса специальных, совершенно незнакомых
большинству, терминов.
Слава Богу, приступ исследовательского зуда у шарика быстро
прошел, и тот разрешил мне задавать вопросы. Или вернее – вопрос.
Потому что одна мысль о повторной экзекуции, не смотря на все
данные самому себе установки, таки вызывала дрожание пальцев. Слава
Богу, не от страха. От ярости. Ну и от опасения, что не сумею
сдержаться и все-таки кинусь на обидчика аки дикий зверь.
Потом я задал вопрос, к вящей моей гордости, поразивший этого
металлического упыря до самых глубин его электрической души: