- Больше всего сейчас меня интересует вот что! - потянувшись
прежде почесать затылок, привычно одернув самого себя, и
нахмурившись, поинтересовался я. – Как случилось, что столь
блестящий... Не побоюсь этого слова - гениальнейший ученый
современности! Оказался в этой, с вашего позволения, дыре на
задворках обитаемого мира?
Ну а что? Может у меня и не три сотни единиц интеллекта, но и
нас учили делать выводы на основе наличествующих капель информации.
Тут же, как пришла мысль, что шарообразный ученый явно находится в
непривычном, а скорее даже – в бедственном положении, все части
паззла тут же встали на свои места. «Лавка старьевщика» вместо
интерьера до мелочей выверенного дорогостоящим дизайнером. Эта его
оговорка о нехватке в обитаемом модуле воды... А возможно, судя по
парящим в ящиках зеленым растениям, и с кислородом у него тут было
не фонтан.
Похоже, мне удалось с первого раза попасть в десятку. Да еще и
сподобило идеологически правильно сформулировать вопрос. А вот в
том, что давая на него ответ, Шар, вольно или невольно, поведает и
о нашем текущем положении, и о своих планах в отношении меня, я
ничуть не сомневался.
Так оно в итоге и получилось. Нельзя сказать, что шар,
оказавшийся, кстати, доктором Кайданусом Вилларом, принялся
рассказывать слишком уж охотно. Однако, потом, по мере развития,
так сказать, истории, речь его становилась все более и более
эмоциональной. Дошло даже до того, что док иногда и вовсе, похоже,
терял контроль над своим механическим телом, и мячик принимался
двигаться по комнате какими-то странными рывками.
В общем, как я и предполагал, находились мы с ним действительно
в дыре. Причем, если бы у медвежих углов и прочих тьмутараканей был
рейтинг, наша задница заняла бы в нем одно из призовых мест. Вне
конкурса, блин!
Это был тупик. Звездная система, из которой можно было
выпрыгнуть лишь по одному маршруту. И единственной ее ценностью, до
недавнего времени, был лишь тот самый голубенький шарик планеты
земноподобного типа, что мы обнаружили, ввалившись сюда чертову
бездну лет назад.
До недавнего времени – потому как теперь, после орбитальных
бомбардировок, жизни там больше нет. Теперь это пыльного цвета
планетоид, лишенный атмосферы и воды в жидком виде. Мертвый, никому
не нужный мир.
Доктор Виллар порывался даже снимки убитой планеты показать. Он
вообще с каким-то нездоровым ажиотажем рассказывал о гибели целого
обитаемого мира в пламени плазменных зарядов. Будь у ученого глаза,
наверняка они горели бы лихорадочным блеском.