Нежило что-то продолжал рассказывать,
а Паштета увлекла аналогия известного ему термина «бан» и этой вот
«баниции». Что интересно, ему вспомнилось какая-то шутка из сети,
что потом в Польше настолько порядку не стало, что некий шляхтич
Ляш на решения о баниции стал класть с прибором, а сами судебные
решения, которых у него было до фига, пришивал к подкладке одежды и
показывал всем желающим. И никому до этого дела не было. Суды
пишут, а Ляш гуляет и хихикает, что есть еще место на подкладке для
новых приговоров.
Дикие люди, дикое время! Прям как у
нас пресловутые лихие 90-е!
– Герр фон Шпицрутен? – раздалось над
ухом.
– А? – удивился Паша. И тут же
поправил говорившего: – Фон Шпицберген!
Оказалось, за болтовней пропустил
подошедшего тихим шагом солдапера. Незнакомого, но на первый взгляд
– матерого. Похоже – немца, потому как из короткого лаяния на этом
самом языке, которым впору браниться, понял – герр гауптманн уже
ждет герра доктора.
Чувствуя себя немножко как перед
виселицей, Паша гордо встал и пошел за этим мушкетером. А чтобы
было не так тошно, начал про себя распевать залихватскую ковбойскую
песенку с непонятными словами. Получалось в переводе что-то
этакое:
Если бы не этот Джо-Ватный
глаз,
Я был бы женат уже очень
давно.
Откуда ты пришел? Куда ты
направлялся?
Откуда ты явился, Джо-Ватный
глаз?
То есть заведомо идиотское, но уж
больно мотивчик был позитивный.
Капитан Геринг все-таки был матерым
командиром. Вся его сбродная банда, гордо называемая ротой, стояла
перед его палаткой и слушала его внушения. При этом даже строй
держала на вкус Паштета вполне прилично – две шеренги, все чин
чином. Да и сам лагерь – четкий, в центре палатка гауптмана, перед
ней как бы улица, образованная другими шатрами.
Вот на этой улице и стояли сейчас
Пашины пациенты. Не менее полусотни.
Паштет терпеть не мог публичных
выступлений, но, как говорится в поговорке: взялся за гуж – не
потолстеешь! Хауптманн как раз заканчивал говорить что-то, что
«промпт» попаданца перевел совершенно несуразно, и понять сказанное
не получилось. А вот то, что хауптатман, повернувшись, увидел
приближающегося лекаря, съехал с темы и объявил о надвигающемся
лечении – это было понято не только стоящими в строю, но и самим
доктором.
Вояки уставились на Паштета. Он,
соответственно, – на них. Поиграли в гляделки, в ходе которых мысли
у Паши в поврежденной вчера алкоголием голове метались как галки у
колокольни. Черт, надо было вчера не спать валиться и сегодня не
болтовню слуги слушать, а наметить план действий. Не успел. Нужно
чуточку выиграть время. Внезапно вспомнилось из читанной
давным-давно книжки про то, как Насреддин лечил ростовщика – для
выигрыша времени велел развести костер, а потом всем молиться, но
ни в коем случае не осквернять молитвы думами об
обезьяне.