Я отвернулась, невольно вспомнив, как
выглядят ее глаза в другой ипостаси – живой огонь, дотла сжигающий
душу. Красивое зрелище, при полном желании не забудешь. Один раз в
глазки посмотришь, и все, пропал… потому, собственно, рыцари,
пытающиеся убить дракона, и уходили ни с чем. А потом угрюмо
отмалчивались. Ну и как тут оправдаешься, если без памяти влюбился
в такую махину? Ослом со Шрэка они почему-то быть не хотели.
Свою вторую сущность Дракон же им не
показывала. Может, и зря. Оттого одна до сих пор и оставалась… ну
еще и потому что подпускала к себе кого-то она крайне редко. Как,
впрочем, и я.
– Что нужно сделать? – я перестала
сопротивляться, потянувшись за висевшим на спинке кровати
пеньюаром.
Маша подала мне несколько листов
бумаги, потом осторожно закрыла ноутбук, без слов встала и
направилась к двери. Когда я увидела список…
– Маша, ты с ума сошла!
Дракон остановилась в дверях.
– Тогда сама скажи Пу, что на конфеты
денег нет и больше не будет...
Дверь тихонько скрипнула, закрываясь,
я представила себе вдруг острые зубки Гремлина и сдалась. Впрочем,
сдалась не только поэтому… не хотела, чтобы в выразительных глазах
симпатичного зверька появилась грусть. Так что, если надо
поработать, я поработаю. Правда, в ближайшее время мне будет не до
шабашей, но как-нибудь переживу.
Я раздраженно бросила листки на
тумбочку и завязала пояс пеньюара. Спать больше не хотелось.
Тот, кто принес еду, явно был в курсе
нашего разговора с Машей: на тумбочке я нашла чашку черного кофе и
пару ароматных круассанов. Рядом краснело сердечко написанной
корявенькими, крупными буквами записки: «С добрым утром, ведьмочка!
Удачной тебе работы!» Да, Пу белая и пушистая только с виду. О
конфетах своих, небось, беспокоится, оттого и тревожить меня не
будет, но и подгонять не постесняется. Впрочем, подгонять меня не
придется. Уж работать я люблю и умею.
Жуя круассаны и наскоро запивая их
кофе, я живенько оделась. Затасканный свитер привычно пах полынью и
немного лавандой, поношенные джинсы обтянули бедра, серые
парусиновые туфли дали отдых привыкшим к каблукам ногам, а гладко
зачесанные назад волосы затянула тонкая резинка.
Наряжаться незачем, дом был
единственным местом, где я могла себя почувствовать свободно, стать
самой собой, а не гламурной красавицей, одетой с иголочки. А
чувство свободы мне сейчас было необходимо.