Бийские купцы что-то вроде фонда
строительства дороги организовали. Всю зиму лес готовили, тросы
пеньковые, гвозди, полосы железные. Лопаты, заступы и кирки. Порох.
Выпускник Корпуса Путей сообщения, а ныне командир казачьего полка,
сразу и строить начал. Где подпорную стенку подновит, где мостик
через ручей перекинет. Так что – медленно идет. Если к осени до
Онгудая доберется – и то ладно. Самая-то работа дальше, за
Онгудаем, за Хабаровкой, от переправы через Катунь, до устья Чуи.
Там Чуйские бомы. Там самый сложный участок пути.
Суходольский полон энтузиазма. Писал
– если «и дальше делу будет сопутствовать такая же помощь
заинтересованных бийчан», года за четыре до Кош-Агача дорогу
доведет. Дай ему Господь сил! А купцам – хитрости. Они и так из
кожи вылезали, бревна повсюду скупая. Это же АГО, здесь все не
Слава Богу. Начальнички почти весь близлежащий лес на уголь
пережгли, вместо того, чтоб каменный добывать и использовать.
Теперь спохватились, но и то в обратную сторону. Все деревья в
оставшихся лесах пересчитали, описи составили и продажу запретили.
Только на нужды казенных заводов. Бийчанам пришлось зимой за
бревнами аж в Кузнецк обращаться. Оказалось дешевле оттуда
привезти, чем горным вымогателям взятки давать.
Благо заранее заготовленные бревна
только до Алтайского нужны. Дальше, к Черге ближе – земли туземцев.
Здесь власть горных егерей кончается, и начинается Лес. Маленький
подарок туземному зайсану, и, если князек крещеный – никаких
проблем. Выбирай деревья и вали. Если Алтайская Православная миссия
еще не добралась до этих мест – все сложнее, и подарки не помогут.
В шамаизме, по словам князя, деревья живые, наделенные душой,
существа. Срубить дерево, все равно, что убить человека.
Алтай середины девятнадцатого века
южнее села Алтайского, это вообще – другой мир. Будто другая
планета. Насколько русские сибирские поселения отличались от того,
что я знал в своем времени, настолько же далек оказался уклад жизни
туземцев горных долин от оставленной на севере цивилизации. И чем
дальше на юг мы продвигались, чем более дальние расстояния
разделяли основанные русскими форпосты, тем больше отыскивалось
этих отличий.
Уже ко второй ночевке после выхода из
Алтайского, я вдруг со всей ясностью осознал, что мое отношение к
экспедиции, как к туристическому походу – в корне ошибочно. Куда
подевались доброжелательные гостеприимные улыбчивые алтайцы?
Откуда, из каких глубин повылазили эти угрюмые, недоверчивые, а
часто и злые туземцы? Мы двигались под постоянным прицелом
внимательных и совсем не дружественных глаз. По каким-то, одним им
ведомым тропам, нас постоянно сопровождали, вооруженные
примитивными луками, небольшие группы кочевников, уклоняясь от
любых попыток контакта. Спину свербило. Казалось, стрела с
примитивным костяным наконечником в любой момент может прилететь из
ближайшего же куста. А моя армия шагала вперед, даже не затрудняясь
выставлением охранения или часовых на привалах.