Одну такую я у Гилева выпросил. Вот
она, в седельной кобуре, чуше – как ее здесь называют, стволом вниз
висит. Иначе нельзя. Трубчатый магазин на семь патронов как раз в
приклад вставляется, и мусора не любит. Это вам не «калашников».
«Спенсер» - оружие нежное, прихотливое, но по нынешним временам –
невероятно скорострельное. Еще бы калибр поменьше – совсем хорошо
было бы. А то тринадцати миллиметровый заряд так в плечо лягал при
выстреле, аж куда целился, забываешь.
И все-таки, винтовка хороша. Семь
выстрелов за семь секунд, и перезарядка. За минуту легко пара
магазинов расстреливается. А потом ползаешь на коленках – гильзы
собираешь. Переснарядить патроны – не получится – идиотский, но
жутко прогрессивный кольцевой метод воспламенения не подразумевает
смену капсюля. А корпус у патронов-то латуневый. Казаки гильзы на
кольца для девок пилили…
Вот следом за авангардом Корнилова
как раз торговая часть каравана и идет. С ними и мороки больше
всего. Из-за них и двигаемся медленнее, чем могли бы. А когда, к
вечеру ближе, Гилев место для привала выбирает, так и вовсе
«Мулен-Руж» и кафе-шантан начинается. Вроде опытные люди. Этой
тропой не раз ходили, да и вообще в Алтайских горах не новички, но
такую суету умудряются устроить! Без смеха и не взглянешь.
Брали бы пример с пехоты. Герцель
своих евреев в ежовой рукавице держит. Они сразу за торговцами
маршируют. Раньше думал – это невозможно – по горной тропе, где
телега-то с трудом протискивается, еще и строем по трое идти. Идут.
Фузеи свои на плечо, ранцы тяжеленные, шапки какие-то дурацкие –
неудобные, и идут. Еще и с песнями.
Фельдфебель Цам как-то быстро с седым
унтером Казнаковым сговорился. Старый и молодой, а характерами
похожи оказались. Топчут Алтай вместе. Между двумя отрядами лошади
пыхтят – пушки с огневым припасом тянут. Обитые железом колеса
камешки в пыль давят. На крутых подъемах или спусках, где кони не
справлялись – солдаты плечи подставляют. И национальность не
спрашивают. Где русак, где поляк, где еврей? Солдаты это.
Мне хорошо видно. Я с конвойным
отрядом, штабс-капитаном Принтцем и князем Костровым сразу за
пушками пристроился. И уже за мной, в арьергарде, оставшаяся
казачья сотня, под командой сотника Безсонова пылит.
Еще два десятка кавалеристов с
майором Суходольским осталось. Мало ли. Всяких он людишек набрал.
Паспорт не спрашивал. Лишь бы руки откуда надо росли, да о
душегубстве помыслов не было. Но майор отдельным караваном идет. Я
его после Барнаула и не видел – он посыльных изредка присылает –
письмами обмениваемся.