У штабс-капитана тоже свои задачи
были, отличные от моих и от торговых дел. Он ведь при Генеральном
Штабе состоял, а в нынешнее время – это вроде военной разведки.
Русское Императорское Географическое общество, кстати, под
патронажем этой уважаемой организации состоит. Ни на какие мысли не
наводит?
О целях вояжа к Китайской границе
Андрей Густавович особо не распространялся, но и общего положения
дел не скрывал. Я ему сразу письмо Дюгамеля показал. Хотелось
получить объяснение необычайного энтузиазма, и даже жесткости,
генерал-губернатора, обычно достаточно мягкого и нерешительного
господина. Ну и получил целую лекцию, которая в мое студенческое
время называлась политинформацией.
А за одно, я капитану помог. Причем,
совершенно случайно.
Дело в том, что 10 июня прошлого,
1863 года, или, как выразился Принтц – седьмого числа пятой луны
второго года правления императора Тунчжи династии Цинь, китайское
правительство обратилось к поверенному в делах России в Китае,
графу Николаю Глинке с просьбой уведомить генерал-губернатора
Западной Сибири Александра Осиповича Дюгамеля о незаконности
выставления русских караулов в верховьях реки Чуи. Что поверенный,
вынужденный следовать международному протоколу, и сделал. Правда,
прежде чем отправить генерал-лейтенанту послание, Глинка отписал в
Цзунлиямынь – это вроде Министерства Иностранных Дел в Китае,
бумагу. «Не нахожу ни малейшего нарушения в том, чтобы наши
подданные или даже и пограничные гражданские власти не могли
находиться в местностях, - писал граф, - долженствующих отойти к
Российской Империи согласно с трактатом». Имелся ввиду Пекинский
трактат 1860 года, определивший отношения двух обширных империй, и
на основании которого, должна была проведена демаркация границ.
Так вот, представьте теперь степень
недоумения Дюгамеля, которому Высочайшим повелением от 17 марта
1862 года назначалось организовать и привести к удовлетворительному
результату переговоры с Китайской стороной о разделении земель.
Особенно, если учесть, что после экспедиции полковника Радлова на
Чую в 1861 году нога русского офицера туда боле не ступала.
А тут я со своими инициативами. Нужно
сказать, что, не имея ни малейшего понятия о ведущихся переговорах,
и уж тем более об их приостановке в начале осени 1862 года, моя
экспедиция оказалась потрясающе к месту. Циньские комиссары
требовали от России территориальных уступок, утверждая, будто бы,
что на спорных землях расположены их военные пикеты, а русских
войск там нет. И мой отряд становился, как бы, противовесом их
военному присутствию. Тут уж Дюгамель и пушки не пожалел, тем
более, что на это старье времен Наполеоновских войн, желающих
больше и не находилось.