Дальше, как я уже знал, по вполне наезженной просеке, к Троицкой
деревеньке. Пока церковь не достроили – деревеньке. Там Пятов,
Василий Степанович современные технологии металлургии внедряет. По
отчетам судя, весной уже и первое железо должно пойти, прямо-таки в
промышленных размерах. А не сотнями пудов в месяц, как в
Тундальской у Чайковского. У меня теперь, благодаря столичным
«благодетелям» свободное время образовалось. Так почему бы не
потратить месяц на удовлетворение любопытства?
В той, прошлой жизни, я на заводе в Новокузнецке бывал. Даже в
горячем цеху. Яркие впечатления. Жар, шум, дым – едрешкин корень. И
чумазые работяги, мигом побросавшие все дела, стоило в цех явиться
группе хорошо одетых товарищей в белых касках. Я тогда здорово рад
был, что не мне их претензии нужно было выслушивать, а Кемеровскому
губернатору. А еще, стал сомневаться, что флотские боцманы
удержат-таки «пальму первенства» по нецензурной брани. Там
сталевары такие коленца заворачивали, что пару сунувшихся было с
нами секретуток вымело из цеха, как по волшебству.
В похожем на амбар-переросток, пустом цехе Томского
железоделательного завода – тоже довелось побывать. Махровое
средневековье! Даже не ожидал встретить нечто подобное на, еще
двадцать лет назад, так сказать, одном из флагманов сибирской
индустрии. Теперь вот решил взглянуть на то, что удалось создать
генералу Чайковскому. На пустом месте и всего за год.
У моего плана была и еще одна цель. Я прекрасно себе представлял
– что такое практически не обжитые, поросшие диким смешанным лесом,
холмы к югу от Иркутского тракта. И был абсолютно уверен, что, даже
зимой, по замерзшим рекам, моя карета там не пройдет. А вот верхом
на выносливой коняжке, да с надежным проводником – вполне вероятно
пробраться. Но не бросать же надежный и привычный дормез в
Калтайской! Вот и придумалось мне – отправить Апанаса с другими
слугами дальше по тракту, в Колывань. Заодно, если вдруг кому в
голову придет в погоню за беглым экс-губернатором кинуться, и следы
мои запутает. Дальше-то, южнее Проскоково, деревенька на деревеньке
сидит и хуторком погоняет. Там от главной Сибирской магистрали
столько свертков – сам Черт ногу сломит. Иди – ищи ветра в
поле.
У Калтайской Томь превращается в настоящий лабиринт нешироких
проток между нескольких десятков островков. Есть, конечно, и
большие. Один – так и вовсе – Большой. Так и тот, в разлив в
несколько маленьких превращается.