- А иные от чиновника все одно бегают, да по тайге сидят, -
хмыкнул младший. – И дохтура пуще черта с рогами боятся. Будто бы
тот их оспой заразит, чтоб землю не давать. А ежели кто и выживет,
так начальники так оброками обложат, что взвоешь! Уже и попам в
церкви не верят, коли тот их увещевать начнет.
- Иные же, те, кто старой веры, и сами знают куда идти, - подвел
итог старший. – Эти, чай не пропадут.
- И куда же они идут?
- Во многие места, господин хороший, - оскалился казак, и рванул
коняжку с места, легко обогнав колонну.
Снега все еще было мало. Татары пугали настоящими завалами там,
дальше, на водоразделе. Где на запад течет Тугояковка, на юго-запад
– Крутая, а на восток – Китат с Кататом.
- Лопаты-то в поклаже есть? – хохотали инородцы. – Дорогу копать
будете?
- Гы-гы, - передразнивали их казаки. – Басурмане, оне и есть –
нехристи!
- А ты сам, Ильяз, что же? Поверх сугроба побежишь? – коварно
поинтересовался я.
- Мой род здесь столько зим живет, сколько звезд на небе, -
подбоченился татарин. – Я в здешних местах каждое дерево знаю. Так
пройду – веточка не шевельнется, лист не вздрогнет, птица на ветке
не проснется. Снег сам меня пропустит! Это вы, урусы, чтоб арбе
проехать – деревья рубите. По тайге идете – шум, будто камни с неба
сыпятся.
- Я еще из ружжа счас пальну, - обрадовался старший из казаков,
словно проводник комплимент сказал. – Вообще в штаны со страху
навалишь!
В общем, дружбой народов и толерантностью, в моем отряде и не
пахло. Однако об этом сразу забыли, когда русло реки сжалось, а
поросшие лесом склоны наоборот – выросли. Все больше принцесс-елей,
все меньше лиственных деревьев. И, что самое печальное – толще
снежная шуба. Приходилось постоянно сменять едущего первым. Лошади
быстро уставали расталкивать рыхлую преграду, так что за день
успели еще и на заводных, они же вьючные, седла переложить. И тут
уж никаких препирательств не было. Что казаки, что татары, без
споров занимали свое место в голове каравана.
Прежде чем разбивать лагерь, татары увели наш отряд вправо от
Тугояковки, по какому-то ручью.
- Там, - Рашит махнул рукой куда-то назад и влево. – На той
речке, глупый урус, зимовье поставил. Охотник!
Ильяз презрительно фыркнул.
- Бревна в ручей вбил, чтоб рыбу ловить, - невозмутимо продолжил
татарин. – Рыбак, однако!