Другой, пожалуй, спился бы.
Бартоломео курил старую трубку и ежился на капитанском мостике от
холодного ветра, завернувшись в залатанный плащ и вглядываясь в
туманную даль, где под ручку гуляли чья-то удача и его невезение.
Серый приходил, подставлял круглую лобастую голову с драными ушами
под капитанскую ладонь и мурлыкал сочувственно. Капитан
вздыхал...
Порт Вероккьи встретил их обычным
шумом. Команда разгрузила тюки дешевого сукна и бочки свечного
воска, заказчик долго крутил носом, уверяя, что товар пахнет
крысами, а значит, испорчен. Но тут уж Бартоломео взбеленился.
Крысы стараниями Серого на корабле почти перевелись, осталось ровно
столько, чтобы соблюсти морской обычай, гласящий, что вообще без
крыс в море выходить нельзя. Как узнаешь про течь в трюме?
Но чтобы крысы погрызли бочки даже не
с салом, а с воском? Чушь какая! Деньги он с купца стряс, хоть и не
все, но хватило их только отдать проценты по займу да скудно
собраться в очередной рейс. И тут удача снова поглумилась над
Бартоломео. Старший помощник нашел пассажира, искавшего корабль до
Меруа, самого ближнего к Дорвенанту порта. Пожилому синьору
непременно требовалась отдельная каюта и все удобства, которые
может предоставить судно. Бартоломео насторожился.
Уступить капитанскую каюту пассажиру
— запросто. Но почему состоятельный синьор — а помощник Барготом
клялся, что синьор весьма богат! — почему он не отправится в
Дорвенант порталом? Безопасно, быстро, никакой тряски. Ну или раз
уж любит морские путешествия, почему не наймет каюту на приличном
судне, а не на «Ласточке», пропитанной запахами ворвани, молодых
сыров и тот же Баргот ведает, чего еще.
Однако синьор предложил тройную
оплату сверх запрошенной, и Бартоломео согласился. Ну, подумаешь,
еще одна неприятность в случае чего. Зато денег от синьора хватит
на месячный запас рома и курительной травы для матросов!
В назначенный день синьор прибыл на
борт с багажом: парой сундуков и тремя большими плетеными корзинами
с плотно закрытыми крышками. Их вид сразу встревожил Бартоломео, а
когда из одной корзины донесся заунывный мяв, и Серый, мирно
гревшийся на солнышке, вскочил на лапы, капитан возмутился:
— Прошу прощения, почтенный синьор,
но не рехнулись ли вы? — вопросил он, уперев руки в бока и яростно
прикусив трубку. — Коты на корабле? Мы же будем плыть недели три!
Они провоняют мне каюту так, что потом и песком драить
бесполезно.