У Бартоломео потемнело в глазах. Он
стиснул зубы, уговаривая себя, что нельзя сорваться. Да, обидно до
кома в горле, до мучительного желания врезать кулаком в улыбающееся
лицо холеной наглой твари... Но это чужой город! А за ним,
капитаном-неудачником, и вправду никто не стоит...
— Бочку тухлой селедки, говорите? —
мурлыкнул вдруг чей-то спокойный уверенный голос, и на плечи
мерзавца опустились крепкие смуглые ладони, а человек, которому они
принадлежали, невысокий, добротно одетый, с некрасивым, но приятным
обаятельным лицом, наклонился пониже и ласково сказал в самое ухо
купца: — Тише, синьор, не надо криков и шума. Люди моего ремесла,
так уж водится, не любят беспокоить господ гуардо из городской
стражи. Зачем шуметь, если встретились почтенные приличные синьоры?
Меня, кстати, Фелиппе зовут, будем знакомы.
Он уронил одну руку пониже, купец
покосился на нее, и его лицо на глазах у Бартоломео залила
смертельная бледность. В самом деле смертельная! Потому что один из
крепких смуглых пальцев синьора Фелиппе украшало простенькое
железное кольцо в виде колючего стебля с бутоном розы. Кольцо
младшего мастера Шипов Претемных Садов...
— Грандмастер Ларци передает вам
привет, синьор капитан, — сообщил Фелиппе, за спиной которого, в
свою очередь, маячили два хмурых крепыша с длинными ножами на боку.
— Синьор Серый пребывает в добром здравии и совершенно счастлив с
синьорой Наперстянкой. Будете в Дорвенне, приезжайте в палаццо
Фареллов, вас примут как дорогого гостя, и вы сами сможете их
увидеть. А старший мастер Фортунато велел передать, что будет рад
при случае оказать вам услугу... Кстати, синьор капитан, мне
показалось, или у вас тут какие-то сложности? Что-то я такое
услышал краем уха про гнилую селедку, разные истории, неуплату по
договору... Рико, ты тоже это слышал?
— Как можно, мастер? — прогудел один
из здоровяков, тот, что стоял справа. — Неужели кто-то не уважает
синьора капитана? Про которого сам грандмастер сказал, что это
самый честный капитан на всем Южном побережье!
— Так и сказал, Рико? — весело
уточнил синьор Фелиппе, и купец еще сильнее побледнел, с отчаянием
глядя перед собой — прямо на Бартоломео. — А что там было про
невезение?
— Да какое может быть невезение, коль
синьор капитан знаком с самим Фортунато? — возмутился Рико и
добавил с явным благоговением: — Если бы я водил знакомство с
такими людьми, я бы считал, что меня сам Странник поцеловал!