— Ничего, найдем. Вот управимся со всем этим, — сын кивнул в
сторону двери, за которую увезли Матвея, — да погода установится,
так и найдем. Если он приходит именно в это общежитие, то значит
заимка его находится где-то недалеко.
— Нет, все близкие к поселку таежные избы, известны наперечет.
Местные сразу бы мне указали, где она. А тут полная
неизвестность.
— Ну, неважно, найдем. Человек не иголка. Даже в тайге.
Матвей Власович кивал головой, вспоминал все, произошедшее с
ними вчера. Особенно то, о чем он не решался пока рассказать сыну и
невестке, отложив это на потом. Да и боялся, что не поверят они
ему. Как им описать вмешательство случайного донора в работу врача?
Ему не давали покоя мысли о странностях в поведении незнакомца, с
которым таким неожиданным образом породнилась их семья.
Перед глазами всё ещё стояла картина, которая ему самому сейчас
казалась и ужасающей, и невероятной. Растерянные медики, белое лицо
внука. А потом лохматый бородач с протянутыми руками над их
ребенком, искрящиеся нити, идущие от ладоней мужчины к телу Матвея.
Медики, послушно выполняющие все требования этого человека. Что это
вообще было? Как ему удалось исправить то, что так напугало опытных
врачей? Смогли бы они без его вмешательства стабилизировать
ситуацию?
Сейчас бывший геолог, привыкший в самых экстремальных ситуациях
боковым зрением обращать внимание на все детали, припоминал все,
что произошло тогда. Как выравнивалось дыхание раненного и
успокаивались окружающие, но всё больше бледнел донор. Пот ручьем
тёк с его лба, когда он отошел в сторону. А выходя из комнаты,
зацепился плечом за косяк двери, едва не осел на пол от
изнеможения.
Это могло означать только одно — он за какие-то минуты потерял
свои явно недюжинные силы. Кто же этот человек? Предположение
Матвея Власовича о том, что он мог быть шаманом или лекарем,
которых в тундре немало, Марина Федоровна отвергла уверенно:
— Никакой он не шаман. Шаманов много не бывает. Они все хорошо
известны. Да и не из наших он краев. Он приезжий. Живет здесь
давно.Обычаи северные знает. Но целительством не занимается. Был бы
лекарем, не обращался бы к нам. Мы сами его пару раз лечили. А что
он сделал? Я знаю только, что и вы видели сами. Как это
оценивать?
Помолчала, потом добавила негромко, но убежденно: