– Такое вот у нас создалось обстоятельство… – бормотал
святой отец; пальцы его тем временем теребили стопку, как две капли
воды похожую на ту, что сегодня утром с величайшим терпением
разбирал и перечитывал Курт, вот разве что листки были грязнее и
еще более рваные. – Тут нам стало известно от поставщика вин в
наш постоялый двор… точнее сказать, как – постоялый двор…
трактирчик, у нас он один и маленький… деревенька у нас тоже
маленькая… не то, чтоб совсем дыра, я ничего такого не говорю, я
ведь там и родился, и вырос, и вообще у нас там посторонние редко
бывают – так, проездом…
– Кхм… – не выдержал Курт, прервав
биографо-исторические экскурсы священника, и тот спохватился:
– Да-да… Так стало нам известно от поставщика вина… то
есть, это громко сказано – поставщика, а просто он проездом
бывает в наших краях, и по дружбе… у него тут сестра жила, потом
сестра умерла, а вот муж ее тут… там остался, ну, и они сообщаются,
а тот и вино поставляет в наш постоялый двор… то есть, трактирчик,
он…
– Маленький, я помню, – самым благожелательным тоном
сообщил Курт, про себя подумав: интересно, допросы в будущих
расследованиях будут похожи на это словоизлияние? Если да – то
воистину терпение есть самая великая добродетель следователя. Надо
эту надпись во избежание срывов писать на стене – перед взором
инквизитора, за спиной подозреваемого… – Стало известно,
что?..
– Да-да, – отводя взгляд в сторону, еще больше
смутился святой отец. – Так вот, стало нам известно от него,
что вы тут… то есть, слух пошел… что с ними поделаешь, сплетничают
промеж собой… не скажу, что моя паства все сплошь сплетники, а
только такая у нас стала жизнь… хоть не так давно все и было
хорошо, и хорошо весьма… – Священник сначала хмыкнул,
перехватив взгляд Курта, словно призывая его оценить свое
остроумие, а когда тот остался невозмутим, испуганно запнулся,
сообразив, что упомянул слово Божие всуе.
– Понимаю, – подбодрил Курт, левым ухом чувствуя, что
аббат рядом почти презрительно ухмыляется, то ли забыв о своем
собственном недавнем проколе в трапезной, то ли, напротив, помня и
мстительно радуясь. – И?
– И… – Неловко протянув руку, священник почти впихнул
Курту стопку с исписанными клочками. – Вот. Я ведь понимаю,
брат Игнациус, что такое вот вам уже опостылело… то есть, –
снова едва не поперхнувшись, поправился тот, почти покрываясь
испариной, – я не хочу сказать, что служба ваша вам
опостылела, а я имею в виду вот такое вот… всякие вот такие…