Это не
потеряешь. Посему ты, друг мой, поднял руку на инквизитора,
ведущего дознание. Так что? Будешь работать или к побегу от хозяина
присовокупим обвинение в покушении?
– Вероломный сукин сын! – с бессильной яростью
прошипел Бруно.
Курт улыбнулся:
– «Вероломный»? Слова я ведь тебе не давал, посему –
ничего и не преступал. Я жду ответа, Бруно.
Тот прикрыл глаза, медленно заливаясь не бледностью даже –
бесцветностью, и дышал опасливо, точно боялся, что с неловким
выдохом сорвутся с языка слова, о которых потом пожалеет; может
статься, так оно и было. Наконец, снова взглянув в лицо человека,
сидящего над собою, бродяга натужно кивнул, смотря ему в глаза с
нестерпимым ожесточением.
– Согласен, – процедил Бруно так тихо и напряженно,
что на мгновение и впрямь стало жаль его.
– Превосходно, – кивнул Курт. – Теперь вот что.
Сколько тебе? Двадцать один?.. Мы ровесники; в наших общих
интересах предлагаю упростить общение и перейти на «ты». Меня зовут
Курт. – Он протянул руку вперед: – Вставай.
За поданную ладонь Бруно не взялся – поднялся сам,
осторожно потягивая носом; отступивши на два шага назад, посмотрел
Курту в глаза, прищурясь, и осведомился:
– А с чего ты взял, твое инквизиторство, что я просто не
исчезну из Таннендорфа?
– Хочешь, расскажу, что у нас бывает за
побег? – ответил вопросом же Курт.
Бруно выдержал взгляд еще секунду и отвернулся:
– Нет. Не хочу.
– Правильно, зачем тебе кошмары по ночам…
– И что я теперь должен делать? – перебил тот. –
Бегать впереди и кричать «расступись, едет Гнев Божий»?
– Для начала начни избирать выражения в моем
присутствии, – серьезно произнес Курт, снова надевая Знак и
пристегивая оружие. – Больше замечаний делать не буду.
Это – понятно?
– Еще бы…
– Пока – свободен, – кивнул он, указав на
сиротливую заячью тушку в траве. – Забирай свою… добычу и
ступай домой. Когда потребуешься, я тебя найду.
– А платить мне за работу будут? – поинтересовался
Бруно с кривой усмешкой, совершенно очевидно предвидя ответ; Курт
пожал плечами, взглянувши на него с почти искренним благоволением,
и улыбнулся:
– Даже не знаю; дай подумать. Кроме того, что я фактически
дарю тебе жизнь?.. не наглей, Бруно.
От того как посмотрел на него бывший студент, Курту стало
совестно; ведь и без того уже унизил парня дальше некуда, напомнил
он самому себе. Кроме простого человеческого сострадания к тому,
кому и так несладко, надо бы припомнить, что хоть монашеских обетов
и впрямь дадено не было, однако же следовало блюсти душевную
чистоту. А именно – не ломать надломленную былину…