Он нахмурился, вслушавшись и сделав шаг назад, пытаясь понять,
не почудилось ли ему: арестов в последние дни не было, это он знал
наверняка. Аресты, совершаемые служителями Друденхауса, были вообще
явлением весьма редким, не говоря уже о том, что допросы в этой
части подвала с применением особых мер производились только ввиду
особых обстоятельств, после долгих и тщательных обсуждений с
господином оберинквизитором, после подачи соответствующего запроса
и по его соизволению. Ничего подобного ни сегодня, ни в минувшие
несколько дней не происходило. Если аресты были редки, то подобные
допросы – вовсе исключительны, и не сообщить вновь прибывшему о
чем-то подобном встретивший его сегодня сослуживец просто не мог,
как не мог бы не рассказать, например, о том, что одна из двух
башен Друденхауса внезапно поутру обвалилась в разверзшиеся земные
недра.
Курт вернулся к двери, склонив голову к самой створке и
прислушавшись. Когда совершенно явственно различимый
стон-полувскрик повторился, он взялся за ручку, однако допросная
оказалась замкнута изнутри.
– Это уже ни в какие рамки, – пробормотал он
настороженно, вновь неведомо зачем толкнув явно запертую створку,
и, не достигши результата, решительно ударил в дверь кулаком.
Внутри что-то упало, загремев, и застыла тишина, не нарушаемая
более ни единым звуком. Прождав с полминуты, Курт уже откровенно
выругался, саданув в окованные доски теперь носком сапога. На этот
раз зазвучали шаги, направляющиеся к двери – спешные, почти
бегущие; засов с той стороны шаркнул по петлям, и створка
приоткрылась – всего на ладонь полностью скрывая от него нутро
комнаты с низким темным потолком и оставляя в пределе видимости
лишь голову человека на пороге. Голова имела недовольное лицо и
зарождающуюся залысину.
– А, академист! – поприветствовала голова, а руки меж
тем продолжали держать створку с той стороны, не позволяя ему
войти. – Вернулся… Поздравляю с повышением.
– Что происходит, Густав? – требовательно спросил
Курт, пытаясь заглянуть внутрь через его плечо, и, не сумев,
попытался открыть дверь. Рука сослуживца напряглась, и дверь
осталась полузакрытой. – Почему допросная в деле? Кто там?
– Майстер инквизитор, ну, где же вы! Я уже почти готова
раскаяться! – вдруг донесся из каменной комнаты голос – вовсе
не умирающего от боли, а всецело удовлетворенного жизнью, хотя и
несколько недовольного человека пола вполне определенно
женского.